"Наталья Игнатова. Дева и Змей" - читать интересную книгу автора

сказал бы, что время струится вокруг нее, и тамошние обитатели могут по
своему усмотрению нырять в эти потоки. Я вижу, вам действительно интересно.
Значит, дело не в одних только сказках?
- На самом деле, - Элис все-таки облизала пальцы, - да. Я изучаю
европейский фольклор.
- Но в Европу вы отправились отнюдь не с исследовательскими целями.
Зачем же? Вы знаете, что ищете, или положились на удачу и переменчивый
ветер?
Определенно, у него была странная манера выражаться. И он странно
выглядел. И смотрел тоже очень странно. Может быть, именно из-за
необыкновенного этого взгляда, из-за гипнотической тьмы под ресницами, то,
что говорил он, и то, как он говорил, при всей своей странности не пугало и
даже не казалось чудачеством.
- Я ехала в Москву, - сообщила Элис, глядя поверх кружки, - не знаю
зачем. Просто так - посмотреть.
- Если дорога привела вас в этот город, значит то, что вы ищете -
здесь. Кто-то приехал сюда нынче утром, и за ним шлейфом тянется резкий
славянский говор, шумные улицы, смрад тысяч машин и запах крови от не столь
уж древних камней.
Элис чуть не подавилась шоколадом:
- Как вы узнали?!
Ответом ей была улыбка, отчасти довольная, отчасти виноватая:
- Увидел с башни русскую машину. Надеюсь, вы простите мне склонность к
мистификациям, мисс Ластхоп? Это, право же, не самый большой грех, а кроме
того, добавляет остроты ощущениям. Однако я совершенно серьезно советую вам
задержаться в Ауфбе. Местный фольклор достоин вашего внимания - ведь здесь
одно из немногих мест, где фейри действительно выходят танцевать на полянах.

* * *

Курт, конечно, знал о том, что наследство, отыскавшее их с матерью,
было немаленьким. Знал хотя бы потому, что сам ходил по чиновникам, оформляя
все необходимые бумаги. Варвара Степановна Гюнхельд значилась по завещанию
всего лишь опекуном и распоряжаться состоянием не могла. Тем более что к
тому времени, как семья Гюнхельдов узнала о наследстве, Курт был уже вполне
совершеннолетним как по советским, так и по германским законам.
Ни ему, ни матери деньги были, вроде бы, как и не нужны. Курт сразу
решил передать нежданное богатство в какой-нибудь фонд помощи голодающим
детям, ну, разве что, купить матери дачу, о которой та давно мечтала, да,
может быть, себе "Волгу", вместо старенькой "Победы". Однако Варвара
Степановна проявила неожиданную настойчивость и сказала, что после ее
смерти - хоть в Фонд Мира, а пока в хозяйстве не будут лишними ни советские
рубли, ни немецкие марки.
- Буржуями станем, - пошутил Курт, без особого интереса прочитав сумму,
в которую оценивалось их нынешнее состояние.
- Надо хоть посмотреть, как там и что, - решила Варвара Степановна, - я
эти края только в войну и видела. Красиво там было, несмотря на бомбежки.
Сказано - сделано. Мать всегда была легка на подъем, легче даже, чем
сам Курт. Вечером она решила ехать, а ночью он уже вез ее в аэропорт. Тогда,
конечно, не подозревая о том, что целый год пройдет прежде, чем они снова