"Наталья Игнатова. Охотник за смертью" - читать интересную книгу автора

Новенький резко повернулся к нему всем телом, и Орнольф увидел его
глаза. И понял, почему дразнился Жирный Пес, и поневоле вздрогнул, хотя мало
чего боялся. Неподвижные черные зрачки, казалось, застыли в пустоте, в
бесцветном прозрачном стекле, где невозможно отличить радужку от белка.
Лучше бы у парня были бельма.
А он даже не видел, как исказилось лицо Орнольфа, смотрел прямо перед
собой, не мигая:
- Кто ты?
Теперь Орнольф десять раз подумал бы, прежде чем ответить. Он помедлил.
И слепец правильно истолковал эту паузу. Пожал плечами, отступая на пару
шагов:
- У тебя голос, как у одного из них... Но ты мне помог, незнакомец.
Если будет что-то нужно, найди Альгирдаса, Паука Гвинн Брэйрэ. Я с радостью
окажу ответную услугу.
Новеньких привозили в Ниэв Эйд, когда им исполнялось десять зим.
Значит, и этому было десять, просто выглядел он младше, мельче, - с калеками
так бывает. Орнольфу было четырнадцать, и он уже ходил в походы вместе с
отцом, а этим летом взял себе наложницу в Хуналанде. Но у него все еще не
было имени в Гвинн Брэйрэ, и не будет, пока он не закончит учиться. Если
вообще закончит. Немногие оставались в Ниэв Эйд до конца обучения: чтобы
стать воином-чародеем, одновременно и жрецом и конунгом, нужно было особое
расположение богов.
А десятилетний слепец назвался Пауком Гвинн Брэйрэ и говорил как
взрослый, серьезно, но без всякой торжественности. Он уходил, и, глядя ему в
спину, Орнольф снова гадал: слеп новичок? Или... или - что? Странная
походка, неспешная, скользящая... осторожная.
Да, он не видит.
Но как же тогда?..
Орнольф сорвался с места и побежал вдогонку за Пауком.
Услышав его шаги, мальчишка обернулся. И снова Орнольф вздрогнул,
увидев застывшие глаза. Но, прогоняя холодок то ли страха, то ли
брезгливости, громко сказал:
- Меня называют Орнольф, сын Гуннара, - и протянул руку, как принято
было в Ниэв Эйд.
Точки зрачков в стеклянной пустоте не шевельнулись, но слепец уверенно
ответил на рукопожатие. Тонкая теплая ладошка с твердыми мозолями.
- Я рад нашей встрече, Орнольф Гуннарсон, - сказал новичок серьезно и
добавил совсем другим голосом: - Мне показалось сначала, что ты испугался.
Меня почему-то многие боятся. Почти все.
- Даны никого не боятся, - гордо ответил Орнольф. - Слушай, а почему ты
их сразу бить не начал?

* * *

Глаза Альгирдаса далеко не всегда были такими жуткими. Они становились
прозрачными, когда парень сосредотачивался на чем-то очень для себя сложном,
как тогда, в саду, в незнакомом месте, полном деревьев и кустов, на которые
так легко наткнуться и выдать свою ущербность.
Ох, как не любил Альгирдас Паук выглядеть калекой...
И как меняли цвет его глаза, когда он знал, что никто не попрекнет