"Шамиль Идиатуллин. Татарский удар " - читать интересную книгу автора

Из детской сразу раздался восторженный вопль Нурыча и не менее зычный
хор его сопливых дружков:
- Нурик, твой папа опять про горшок поет!
Гулька не глядя шлепнула меня по губам. Я тихонько заплакал - благо,
процитированной строчкой мое знание апокрифического куплета и исчерпывалось.
Никто меня не пожалел. Тогда я страшно зарычал и принялся душить Гульку. Она
захрипела, закрыла глаза и вывалила наружу язычок, темный от варенья из
черноплодной рябины, которого наелась, пока помогала Ильмире, Аскаровой
жене, готовить очередной чудовищный по размеру сладкий пирог. Язык не помог:
супругу мою злобную тоже никто не пожалел. Целиком себя музыке отдали,
глухари на токовище, понимаешь. И даже не услышали детей, взревевших из
своей комнаты:
По ка, по ка, по камушкам мы школу разнесем,
Учителя зарежем и завуча убьем...
Наши младшие в количестве трех экземпляров, сдержанно скандалившие в
укромном уголке из-за детского стульчика, от такого изобилия возликовали и
бросились лупить родителей по коленям. Видимо, поэтому со студенческой
дорожки репертуар окончательно свернул на детсадовскую тропинку,
протоптанную гениями "Союзмультфильма". Теперь настал черед "Голубого
вагона". Все люди взрослые, семейные, потому пели нормально, а не
педиковскими голосами, как того требовал заглавный герой песенки (младшее
поколение танцевало и одобрительно мазалось шоколадом). Исполнили душевно,
но быстро. Я это дело исправил, заведя любимое с пионерлагерных времен
холодной войны продолжение:
Крылатые ракеты улетают вдаль.
Встречи с ними ты уже не жди.
И хотя китайцев нам немного жаль,
Лучшее, конечно, впереди.
Суть лучшего излагалась тут же, в строчках про танки США, которые
повсюду плавятся, и про испепеленную землю там, где был когда-то Вашингтон.
Петь все это полагалось трогательным пионерским голосом. Я старался. Марат
стоически доаккомпанировал, а когда я отпел последнее "Парабарапам-пам пам",
поинтересовался:
- Айрат, ты зачем такие песни поешь? Главное, статьи пишешь, какие
американцы молодцы, а сам гадости такие исполняешь.
- Марат, я вас умоляю, - сказал я. - Не будем о работе. Тем более что
статьи ты не читал.
- Я и Рембранда не читал, и все равно осуждаю.
- Поэтому у нас горячей воды и нет? - осведомился я у инженера
теплосетей Марата Вахитова.
- Ваша горячая вода - не мой вопрос, у меня в районе все в порядке, -
хладнокровно сказал Марат, который сам дважды в неделю, невзирая на мерзкую
погоду, вывозил семью на дачу, где выстроил год назад основательную
баньку. - Ты не крути, скажи, зачем страсти такие пишешь?
- Да какие страсти, Марат? - весело спросил я. С недавних пор я стал
основным поставщиком читальных материалов семье Вахитовых, потому точно
знал, что Марат газет не читал вообще, а круг литературных интересов у него
ограничен американскими детективами 30-50-х да историческим эквилибром
Суворова и Бушкова.
Марат засмеялся и внимательно посмотрел на меня. Я сдался.