"Дейв Хатчинсон. Страх чужаков " - читать интересную книгу автора

Бартек повернулся к Рамиусу и улыбнулся. "Ах, вы, сучьи дети", сказал
он американцам по-польски, продолжая широко улыбаться.
Рамиус улыбнулся в ответ: "Хорошенький денек, не правда ли?"
Бартек вздохнул и встал со мной рядом у окна. "Что ж, либо у него
исключительный самоконтроль, либо он не говорит ни слова по-польски", сказал
он.
"Либо он действительно сукин сын."
Бартек несколько секунд глядел через плечо на ЦРУшников. Потом покачал
головой.
Маленькая VIP-гостиная краковского аэропорта была полна народу. Здесь в
одинаково безликих костюмах были представители ЕС, НАТО, ООН, а так же
польского и американского правительств, похоже, со всеми своими семействами:
женами, детьми, тетями, дядями, бабушками и дедушками, и, похоже, с немалым
количеством домашних животных. Всем хотелось заполучить шанс посмотреть на
лацертан, и, несмотря на громкие жалобы представителей Секретной Службы, все
заполучили такой шанс. Здесь же была группа ученых из НАСА в джинсах,
рубашках поло и штормовках, которые прибыли за сорок минут до того на
маленьком специальном реактивном самолете - самом чистом, что я когда-либо
видел. Присутствовали президент и премьер-министр Польши, но так как они не
могли выдерживать вид друг друга, то они и их соответствующие походные свиты
удалились в разные боковые комнаты.
Снаружи на обжигающе холодном ветру стояла по стойке смирно рота
солдат, пока их полковник инспектировал их в пятый-шестой раз. В нескольких
сотнях метров в стороне ряды камер мировой прессы снимали унылую сцену из
торопливо возведенного огороженного квадрата, который больше всего на свете
походил на загон для скота. Я взглянул на часы. Рейс запаздывал.
"Какая будет ирония, если они прилетели так далеко, чтобы погибнуть в
авиакатастрофе", сказал Бартек.
"Да, уж."
Бартек тихонько поцокал языком. "Ты начинаешь взвинчиваться."
"Нет."
"Ты говоришь односложно. Ты всегда начинаешь говорить односложно, когда
взвинчен."
Я уставился на него. Он надел свой лучший костюм и туфли, и по такому
случаю даже постригся, но все еще выглядел так, словно только что встал с
постели, проведя предыдущую ночь на свадебной вечеринке. "Да ты сам просто
позор", сказал я ему.
"Я знаю", сказал он. "Могу я закурить?"
Нам всем было сказано, что из уважения к американцам нам нельзя курить
в гостиной. Поляки никогда не славились почтительным отношением к приказам,
а говорить им не курить, это все равно что говорить американцам, что им не
позволено носить оружие. Я уже путем пристального наблюдения установил, что
и Рамиус и Хопкинсон вооружены, и, предполагаю, далеко не только они одни.
Возникла какая-то суматоха в дальнем конце гостиной, и общее движение
тел к окнам. Я выглянул наружу и увидел крошечное темное пятнышко на фоне
стремительно бегущих облаков.
Из дамской комнаты вернулась Эльжбета: "Я что-нибудь пропустила?"
Я показал на быстро приближающееся пятнышко.
"Там какая-то женщина сказала, что они не смогут здесь сесть", сказала
она. "Они говорит, что здесь короткая посадочная полоса."