"Дейв Хатчинсон. Тир-на-нОгг " - читать интересную книгу автора

"Прекрасно. Я приду на суд." Что звучало весьма забавно, потому что мы
оба знали, что никакого суда не будет. Хозяева Бенедикты (в настоящее время
- и мои тоже) не имели намерения видеть Хея в суде. Не считая того, что при
этом возникло бы страшное нарушение секретности и они скорее убили бы Хея,
чем позволили ему явиться в британский суд, их интересовали только те вещи,
которые он захватил с собой, когда вышел из их суперохраняемого дома в
Оксфордшире, вещи, которые он унес в своей голове - воистину чудесные и
темные таланты, которые он развил ради них.
В те недели, что мы разыскивали Хея, она пользовалась любой
возможностью, чтобы напомнить мне об убийстве. Она выкатывала это через
каждую пару дней, обычно когда у меня появлялись признаки ослабления
энтузиазма. В один запомнившийся унынием и моросью день в Линкольншире она
упомянула об этом семь раз за утро. Она пыталась отдалить его от меня. Твой
старый друг убил человека, Мартышка. Голыми руками, Мартышка. Разве это
похоже на твоего старого друга, Мартышка?
Слегка печально, что она рассчитывала на подобную литанию. Она пыталась
ею сказать мне, что Хей изменился до неузнаваемости, что я не обязан больше
хранить ему верность. Похоже, она не понимала, что я все это уже знаю.
Последние семь лет я не виделся с Хеем; откуда мне знать, на кого он похож
сейчас? Только горы да озеро остались теми же самыми.
Должно быть, хозяев Бенедикты донельзя раздражало, что Хей отказался
работать в Америке, но в том, что она мне о нем рассказала, это немногое
меняло. Им хотелось переместить его в безопасное место в двух километрах под
аризонской пустыней, откуда побег теоретически невозможен, но он сказал, что
в Штатах не сможет работать должным образом. Ощущение места весьма важно для
него, сказал он; он не отказывается посещать Америку, ездить по другим
исследовательским центрам, влиять на персонал, вкладывать свой двухпенсовик
в различные проекты. Но работать там он просто не может.
И так как люди обладают феноменальной терпимостью к тем гениям, которые
абсолютно гарантированно принесут им безмерное количество денег, они просто
купили для Хея весь Грантбридж-хаус. Они переоборудовали дом по его
спецификациям, сделав его таким защищенным, каким может сделать громадное
здание современная паранойя, и Хей несколько лет работал здесь с полным
удовольствием и с видом на Белую Лошадь под Уффингтоном. Он присылал мне
открытки на рождество с подписями "Узник Зенды" или "Рудольф Гесс".
До того самого дня, когда он просто ушел.
О да, Бенедикта, и убил человека. Я не забыл.
"Вы приезжали сюда детьми", сказала она, шагая по молу, пока не
оказалась прямо позади меня. На скрипучих досках ноги ее почти не
производили звуков, это было почти похоже на то, как в фильме "Кун фу" Дэвид
Каррадин шагал по листам рисовой бумаги, не оставляя следов. Однако,
Бенедикта могла проделывать это в тяжелых прогулочных ботинках. Она делала
это, чтобы досадить мне; она знала, что я терпеть не могу, когда ко мне
подкрадываются.
Чтобы скрыть раздражение, я снова повернулся к озеру, вспоминая, как
когда-то переплыл его поперек на каноэ, милю туда и милю обратно, тяжелую
горячую ленту утомления на плечах после гребли, в то время как Хей
расхаживал, дурачась, по мелководью, словно неуклюжая болотная птица,
рассматривая разломанные кварцевые гальки на урезе воды. Влажные, они были
молочно-полупрозрачны. Пока он объяснял, как кварцевый кристалл можно