"Павел Хюлле. Вайзер Давидек " - читать интересную книгу автора

вскочили на карниз и быстро взбирались наверх. Секунды его свободы казались
считанными. Еще раз воздел он руки к небу, как бы призывая звезды в
свидетели своей невиновности, и с криком "Господь Всемогущий есть сила моя!"
ринулся навстречу милиционерам, которые были уже на крыше. Их белые дубинки,
занесенные для удара, грозно выделялись на черном небе. Желтокрылый, однако,
не обладал духом Христа и, вместо того чтобы поддаться людям в мундирах и
спокойно принять удары, спихнул обоих милиционеров с крыши одним решительным
движением локтей. Звон падающих черепиц, крики милиционеров и новый напев
Желтокрылого слились теперь воедино. "Господь Всемогущий есть сила моя! -
повторил он радостно. - Он делает ноги мои подобными ногам лани и по местам
высоким проводит меня!!!" Произнося это, Желтокрылый спрыгнул с крыши на
мягкую землю палисадника и быстро помчался к кладбищу. Малость потрепанные
милиционеры побежали за ним. "Стой! - кричал поручик. - Стой, стрелять
буду!" Но Желтокрылый и не думал останавливаться. Воздух разодрали очередные
выстрелы, такие же, как первый, - вверх, для устрашения.
На этом бы все и закончилось, если бы беглец и преследователи не бежали
прямо на нас. Мы удирали со всех ног, но Желтокрылый бежал быстрее, и через
секунду мы уже чувствовали на затылках его дыхание. Он ни о чем не спросил
и, видя, что мы, как и он, убегаем, показал рукой, чтобы мы разделились.
Однако это было невозможно. Со стороны Буковой горки, с противоположного
края кладбища бежали к нам фигуры в белых развевающихся одеждах. По сей день
не знаю, кто вызвал санитаров из больницы, а главное, почему они появились с
той стороны, отрезая нам и Желтокрылому путь к отступлению. Может быть,
ксендз брентовского костела, вызвав милицию, позвонил еще на всякий случай в
больницу, и сейчас у нас за спиной были милиционеры, сумасшедший и люди в
белых халатах. Впервые я почувствовал себя как загнанный зверь и лихорадочно
перебирал обрывки фраз, которыми мы будем оправдываться. Арестуют ли нас? А
если да, то посчитают ли соучастниками Желтокрылого? Кольцо облавы
сжималось, и уже казалось, ничто нас не спасет, когда Петр схватил меня за
руку. "Склеп! Там нас не найдут!" Это была замечательная идея. Мы бросились
к насыпи, где находилось наше укрытие, и за нами Желтокрылый. Лаз, как
обычно, был чуть-чуть приоткрыт, и мы могли пробраться внутрь без шума.
Но этим в тот вечер, точнее, в ту ночь все не закончилось, моя память
спустя столько лет подсказывает мне, что, когда разочарованные
преследователи уже разошлись и когда мы вместе с Шимеком и Петром поспешно
покинули склеп, оставив там Желтокрылого, когда я миновал уже Буковую горку
и Кметью улицу, которая вела от леса к нашему дому, когда постучал в двери
нашей квартиры, - открыл мне отец, в пижаме, с ремнем в руке, без единого
слова положил к себе на колено, и количество ударов, обрушившихся на мои
ягодицы, достигло астрономической цифры. Когда у отца уставала рука, он
делал перерыв и вздыхал: "Бью тебя не за то, что не был дома, а за то, что
мать глаза по тебе выплакала, сопляк!" И была это, пожалуй, самая
трогательная фраза, которую мне приходилось слышать от отца, потому что
именно она крепко засела в моей памяти. Но тогда я не придал этому никакого
значения, так же как и порке, от которой у меня распух зад, - ведь у нас был
Вайзер, скорее, мы с той ночи были у него в кулаке, хотя я не знал, что это
продлится недолго. Зачем я написал о Желтокрылом? Почему не закончил на
провалившемся прогнившем настиле или на светлячках? Написал, словно это
имело какую-то связь с Вайзером. Но и вправду, на следующий день, когда
выяснилось, что не только у меня появились багровые полосы на седалище и не