"Моника Хьюз. История с танцем призраков " - читать интересную книгу автора

расплывается в улыбке. Улыбка у прадедушки была поразительная - длинные
борозды на лице старца вдруг раскалывались на тысячи горизонтальных
морщинок. Коренные зубы у него выпали, но передние были ровными и крепкими,
чуть пожелтевшими от чая и табака. От этой улыбки становилось тепло на душе.
Том любовно оглядел комнату - потрескавшийся линолеум на полу, семейные
фотографии в дешевых рамках, просевший диван перед печуркой. Вот бы сюда
маму с папой... Он представил, как они сидят здесь за столом, и тут же
увидел эту комнату глазами мамы.
- Прадедушка, а почему бы тебе не обновить свое жилище? Слегка. Я могу
помочь.
- Постелить настоящее индейское одеяло да повесить на стену головной
убор из перьев? - Улыбка на лице старого вождя разбежалась тысячью складочек
из папиросной бумаги. - Ты слушаешь свою маму, Том. Индеец не в этом. Индеец
живет в тебе самом. Он в том, что ты чувствуешь, а не в том, что вешаешь на
стены. Или тебе хочется, чтобы я разбил вигвам у подножия холма?
Лицо Тома засветилось.
- А что, прадедушка, это было бы отлично.
- Думаешь, мама каждое воскресенье будет отпускать тебя в такую даль?
Разрешит тебе спать в прериях?
- Может, и разрешит.
- Нет, Том. Она давно все решила, как и твой отец. Она никогда не
позволит ему вернуться в вигвам, да и тебе тоже. Пойми правильно, я ее не
обвиняю. Она много сделала для моего внука. Я знаю, что ваш большой дом,
красивая мебель - во многом ее заслуга.
- А мне все время приходится вытирать ноги. - Голос Тома взывал к
сочувствию.
- Ты и здесь их вытираешь. У меня всего лишь линолеум, но это - мой
дом, и приносить грязь сюда тоже не следует. Ну, кружка уже пустая?
В несколько глотков Том допил горячее сладкое варево, через спальню
старого вождя они вышли в заднюю дверь, прошагали мимо надворной постройки и
стали подниматься в гору. На поросшем кустарником холме паслось несколько
худосочных коров да безостановочно ползал вверх-вниз насос нефтяного
двигателя, дальше приютился осинник, а за ним, в гуще деревьев, - обрывистый
берег реки.
Вокруг стояла благостная тишина, под мокасинами прадедушки не шуршали
даже опавшие листья, и Том в своих кроссовках старался осторожно ступать по
шелестящему, золотому ковру. Они остановились: вот семейство бурундуков, а
вот жирный сурок собирает корм на зиму, а вот две сороки, ишь какие смелые,
выхаживают прямо перед ними по траве, да еще черно-синие хвосты распушили -
прямо тебе король с королевой.
Ближе к обрыву деревья поредели, да и травы - высохшей, пожухлой - было
мало. Они присели у самого края и стали смотреть вниз, где футах в
пятидесяти - шестидесяти текла река. Дул легкий ветерок, откуда-то доносился
запах костра, прелых опавших листьев. Сидя рядом с прадедушкой, Том
улавливал и его особый запах - тут и табак, и роба из оленьей кожи, и мазь,
которой он смазывал волосы, прежде чем заплести у затылка косичку. Слегка
прикрыв глаза от солнца, Том прислонился к плечу прадедушки и, чуя знакомый
аромат, мечтал: пусть воскресенье никогда не кончается.
- Тебя что-то тревожит, сынок?
- Да. Есть немного.