"Ричард Хьюз. Лисица на чердаке (детск.)" - читать интересную книгу автора

стало одиночество, кто предпочитает тратить как можно меньше слов и
прибегать к ним как можно реже.
Наконец из аппарата послышался ответ. Смысл его заключался в том, что
сержант приедет сегодня же вечером на велосипеде поглядеть, что там такое,
но до утра ему едва ли удастся раздобыть санитарный автомобиль. На эту
ночь труп придется оставить там, где он сейчас находится.


Когда наконец (в одном из отдаленных покоев - полутемном, элегантно
обставленном, которым он никогда прежде не пользовался) Огастин снял
крохотное тело с плеча, он увидел, что оно окоченело. Ребенка больше не
существовало - был просто труп. Нежное податливое тело восприняло форму
его плеча, на котором оно так долго покоилось, и, затвердев, превратилось
как бы в его матрицу. Если бы (не дай господь!) ему пришлось снова
положить его на плечо, оно облегло бы его, как хорошо пригнанная одежда.
В этом огромном пустом доме Огастин был один на один с трупом. Он
положил его на большой зачехленный диван и, поспешно пройдя через огромный
каменно-безмолвный холл, направился вымыть занемевшие руки.



3


Огастин вычистил оба дула двустволки, насухо вытер полотенцем собаку -
на какое-то время это целиком поглотило его внимание, - после чего
почувствовал, что не знает, чем себя занять до приезда сержанта. Ему вдруг
захотелось чего-нибудь сладкого, и он проглотил полную ложку сахарного
песку, но ни к какой другой еде притронуться не мог, потому что снова
начал ощущать свои руки: они казались непомерно большими и _недостаточно
чисто вымытыми_. Ему неприятно было даже взять в руки книгу, словно он
боялся ее замарать.
Не зная, куда себя деть, он вышел из Ружейной комнаты и почти
бессознательно забрел в бильярдную. Здесь пахло старыми коврами и старой
кожей. Сюда он тоже редко наведывался последнее время, но в отличие от
остальных помещений окна тут не были закрыты ставнями и угасающий дневной
свет позволял различать предметы.
Бильярдные всегда просторны. В детстве эта бильярдная казалась Огастину
огромной, как небесный свод. К тому же это была комната чудес: ведь
каждому ясно, что в комнате, куда сквозь стену просунул из Африки (она же
где-то там, за штукатуркой!) свою рогатую морду носорог, может произойти
все, что угодно. (Не раз еще совсем крошкой Огастин до завтрака заглядывал
украдкой в дверную щелку, чтобы проверить, не высунулся ли носорог из
своего деревянного воротника еще чуточку дальше.)
Это была мужская комната - ни одна женщина, за исключением горничных,
не переступала ее порога. И так уж повелось, что она дала приют всем тем
предметам, которые ни одна утонченная женщина с хорошим вкусом никогда не
потерпит в своем доме. Стены здесь были угрюмого, шоколадно-коричневого
цвета. Стулья и кушетки - все на один лад - обиты кожей. Этой выцветшей
буроватой кожей было обито даже сиденье некоего похожего на табурет