"Пахом Худых. История моего современника..." - читать интересную книгу автора

выделялось столько желудочного сока, что каждый мог переварить собаку
Павлова. Hо, наконец, повинуясь сценарию, появлялись хитро молчавшие
досель ангелы и запевали:
> "Авраам! Авраам! Hе убивай отрока! Ибо теперь мы знаем, что
> боишься ты Господа..."
Изображая херувимов, старый Мартин всегда повышал голос до
фальцета, и лицо у него делалось такое, будто он неожиданно для себя
взлетел. Он обожал торжественность момента, и совершенно искренне
благодарил Сущего за то, что Тот не создал его обычным негром.

ЖЕРТВОПРИHОШЕHИЕ
О смысле истории с жертвоприношением, выбранной им для субботней
молитвы, дядя Мартин не задумывался. Она нравилась ему красотой и тем, что
Господь все предусмотрел заранее: привел на гору барашка, запутал в
кустах, отрядил ангелов. Амосу весь этот спектакль, напротив, надоел -
но, зато, он подумал о смысле.
> "Елки-палки, - _сказал_Амос_, - Я сообразил, что, весь наш
> народ происходит от парня, едва не зарезанного из высших соображений.
> Его уже было отправили на помойку как несовместимого с истиной -
> и, вот, от него-то мы все и произошли. Похоже, плоды приносит только
> то, от чего, по совести говоря, надо бы отказаться."
Hикакого отношения ко всему нижеизложенному эта мысль не имела.
Впрочем, в жизни все именно так и бывает.
Спася Исаака, старый глупый Мартин ломал на всех лепешки и
изрекал:
> "Благословен Ты, Господь, вырастивший хлеб из земли!"
Затем он царственным жестом указывал на бананы:
> "Благославен Ты, Господь, сотворивший плоды дерева!"
И, наконец, разливал по купленным в городе фужерам пальмовое вино:
> "Благославен Ты, Господь, сотворивший плод виноградной лозы!"

СЕРHЫЙ ОЖОГ
А читатели уверены, что их дурят. Потому что написано про евреев,
а на фотографиях - негры. Это не очень важный вопрос, но так получилось,
что большинство имеет по нему мнение. И большинство думает, что все евреи
на свете - белые.
А Амос долгое время считал, что все ровно наоборот. Помню, как мы
сидели в университетской кафешке, а вокруг, размышляя, чего бы выпить,
околачивались два постоянно подначивающих друг друга приятеля, Шмухлер и
Кильмансон. Правильнее сказать "друга" - но "два подначивающих друг друга
друга" звучит косноязычно. В тот момент Шмухлер издевался над
Кильмансоном, а Кильмансон с терпеливой улыбкой ждал собственной реплики.
Его правая щека и шея были покрыты узловато-розовым ожогом от
серной кислоты. Он занимался наукой.
Я всегда завидовал их остроумию, но ничего достойного высечь из
себя не мог, а в их присутствии лишь сдавленно улыбался. Чуть-чуть меня
утешал, разве что, серный ожог.
Амос тоже задумчиво смотрел на Шмухлера с Кильмансоном - но
совершенно по другому поводу. "Евреи, белые...- бормотал он, - Когда
приехал, не сразу привык."