"Пахом Худых. История моего современника..." - читать интересную книгу автора

лицемерия и садизма.
Дело обстояло так: на службе общаться с кудрявой шевелюрой месье
Азовы было некому и некогда. Так что, возвращаясь вечером домой, он
чувствовал, что голова его затекла, онемела и жаждет ласки. А приезжал он
домой очень поздно. Амос инстинктивно просыпался от шума подъезжающей
машины - так же как в общежитии его будило приближение иезуита. Минут
через десять на лестнице слышались шаги и Амос, замерев, ждал, куда они
направятся - к нему или к другим детям. Если отец шел к нему, Амос
притворялся спящим, хотя и знал, что это не поможет, - четыре года подряд
он так без толку притворялся.
А Люсьен бесшумно подходил, садился на корточки у изголовья и
тихо звал: "Амооос, Амооос, сын, ты же не спишь." Амос поворачивался на
другой бок и укрывался с головой. А отец тихо упрашивал его пойти с ним
вниз, в гостиную - выпить чего-нибудь - поесть фруктов или мороженого -
послушать, что он расскажет - посмотреть кино - не бросать его одного - ну
и тому подобное. По дороге домой он действительно покупал свежие фрукты,
всякие сладости или игрушки, чтобы выманить детей из постели. В конце
концов Амос вставал, плелся вниз, пил налитую кока-колу и мрачно смотрел
на Люсьена. А тот фальшиво что-то рассказывал, сообщал, что ему не
нравится состояние амосовых кроссовок и завтра они поедут покупать новые,
- в общем всячески умасливал и юлил. Дети отлично знали, чего он
добивается, но отец почему-то не мог просто сразу попросить почесать ему
голову. А они делали вид, что не понимают (если только им не надо было
что-нибудь у него получить - выпросить в этот момент можно было все, что
угодно). Hаконец месье Азова включал телевизор, ложился на диван и начинал
жаловаться на усталость и затекшую голову. И Амос, зная, что отец все
равно не отстанет, брал деревянный гребень и принимался боронить люсьеновы
патлы. А тот чуть не плакал от наслаждения и упрашивал сына не прекращать
занятие.
Амос мечтал, чтобы чертов папа облысел, и каждый раз представлял
себе этот голый коричневый череп, восходящий из-за спинки дивана, как
инопланетное солнце. Фантазия была настолько сильной, что, думая о
Люсьене, он всегда воображал его лысым.
Дети ненавидели отца за привычку поднимать их посреди ночи,
ненавидели этот гребешок, их семья напоминала им обезьян в зоопарке,
которые выискивают друг у друга в шерсти паразитов и кристаллики соли. В
колледже им говорили, что такая повадка называется _грумингом_. Им было
стыдно, и они никому об этом не рассказывали. А Люсьен обижался на них и
горевал, что дети его не любят.
Удивительно, что любящая Катрин не принимала в этом бедствии
никакого участия. Почему - было и остается загадкой.

ОГРАБЛЕHИЕ ИСААКА БАБЕЛЯ
Мучения Амоса кончились через четыре года после того, как он,
выгнанный из общежития, поселился дома. Вернее, он сам их прекратил. В
одну прекрасную ночь он до четырех часов боролся со сном, потом явился в
родительскую спальню, включил свет и, протянув Люсьену гребешок, попросил
почесать ему макушку.
Было ему тогда тринадцать лет. Он уже год учился в самом обычном
колледже, после которого никто в университет и не собирается. Еще через