"Стюарт Харрисон. Улыбка Афродиты " - читать интересную книгу автора

- Ты где? - спросил я. - Как ты себя чувствуешь?
- Нормально. Звоню из больницы. Твой отец сейчас спит: ему дали
лекарство.
- У тебя усталый голос, - сказал я, хотя имел в виду не усталость, а
скорее растерянность и эмоциональную опустошенность. Мне вспомнились ее
слова о том, что она провела в больнице почти всю минувшую ночь.
- Немножко устала, но со мной все будет в порядке.
- Тебе надо поспать. Поезжай домой. Вряд ли твое присутствие в больнице
чем-то поможет.
Ирэн не ответила, и я уже подумал было, что нас прервали или она не
расслышала моих последних слов.
- Ирэн, ты слышала, что я сказал? Поезжай домой!
- Да, конечно. Прости. Я все слышала. Но я останусь здесь. В палате
Джонни поставили еще одну койку - для меня.
В ее голосе звучала неуверенность, и я усомнился, все ли с ней в
порядке, хотя она и уверяла меня, что все нормально.
- Просто устала, и еще я очень беспокоюсь за Джонни.
Она всегда называла моего отца Джонни. Мне так и не удалось привыкнуть
к этому: когда я был маленьким и мы жили в Оксфорде, мама называла его
Джоном, как и все остальные. Тогда отец преподавал в университете, и "Джон"
звучало вполне естественно по отношению к преподавателю средних лет,
носившему вельветовые брюки и твидовый пиджак. Но, уехав на Итаку, он,
казалось, стал совсем другим человеком. Когда я увидел его там в первый раз,
он выглядел так, словно родился заново, - загорелым и бородатым, большую
часть года ходившим в шортах и гавайской рубашке. Отцу нравились греческая
кухня и вино, и он обильно воздавал им должное. "Джонни" больше подходило
ему, и в некотором смысле он теперь походил не на отца, а на знакомого.
Я все давал и давал советы Ирэн, так, словно больной была она.
- Пожалуйста, не забывай есть, - говорил я ей. - И не волнуйся так
сильно.
Немного помолчав, она спросила:
- Роберт, ты понимаешь, что твой отец серьезно болен?
Я вдруг понял, что ни разу не переспросил об отце.
- Но ведь доктора говорят, что он вне опасности.
- Они говорят, что он поправится, если не будет так много работать. Но
ему придется все время принимать лекарства и переменить образ жизни.
- Ирэн, он стреляный воробей. Он выкарабкается.
- Он не такой здоровый, каким ты его считаешь, Роберт. Он сильно сдал.
Мне почудилось, что в ее голосе прозвучал упрек. С тех пор как я видел
отца в последний раз, прошло несколько лет. Прикинув в уме, я с удивлением
отметил, что это было почти восемь лет назад. Тогда он выглядел довольно
крепким, но за столь долгое время многое могло измениться. Мне пришлось
признать, что во время наших нечастых теле; фонных разговоров, я все-таки
отмечал в нем некоторые перемены.
Одно время он жизнерадостным тоном рассказывал о текущих раскопках, о
вверенном его попечению музее и притворялся, что не замечает, насколько мне
все это неинтересно. На его вопросы о моих делах я отвечал односложно. После
каждого нашего разговора я чувствовал себя совершенно вымотанным. Но пару
лет назад у меня появилось впечатление, что ему становится все труднее
притворяться. Его энтузиазм понемногу остывал. Звонил он все реже и при этом