"Колин Харрисон. Электрические тела" - читать интересную книгу автора

Тем апрельским вечером, все еще ощущая легкое головокружение, я закрыл
за собой входную дверь и, как делал это шесть раз в неделю, вынул и выбросил
конверты, на которых стояло имя моей умершей жены. Ее имя продолжало
существовать в компьютерных списках рассылки, несмотря на мои попытки
положить этому конец. Оно существовало в бесконечно присылаемых каталогах
одежды, домашней утвари, благотворительных организаций и так далее. Я понял,
что выбрасывать почту, адресованную убитой жене, легче в пьяном виде, мне
невыносимо было видеть ее имя, четко напечатанное над адресом дома, о
котором она мечтала - и где так и не жила.
Мы с Лиз встретились после колледжа, пару лет жили вместе, а потом
поженились. У нее было тяжелое детство, и позже, когда она достаточно
отдалилась от этого кошмара и уже могла смеяться над тем, какими ужасными
людьми были ее родители, она поддразнивала меня, говоря, что я женился на
ней, потому что у меня слабость к несчастным женщинам. Мы оба были детьми
разведенных родителей, и, по-моему, в каждом из нас был какой-то надлом,
который другому удалось более или менее исправить. Или, возможно, дело было
в чем-то еще, но меня причины не интересовали. Я был доволен своим браком и
радовался - несколько примитивно и самоуверенно, как свойственно было в
восьмидесятые годы и мне, и всем нам, что мне посчастливилось найти себе
пару. Я только начинал работать в Корпорации и еще не имел больших денег.
Дьявол, у меня еще даже не было повышенной кислотности и легких хрипов в
горле. Не было даже сухого покашливания.
Как мне тогда жилось? Хорошо - лучше, чем я думал. Четыре года мы вели
ничем не примечательную и в целом приятную жизнь. Джек и Лиз Уитмены,
молодая супружеская пара. Секс, работа, еда, друзья и общие сплетни, спорт,
книги, споры, кино, достаточно денег - основа жизни. Не стану притворяться,
будто наша любовь была впечатляющей или особенной, и, наверное, позже я
должен буду объяснить мои грешки по отношению к Лиз, но по большей части мы
были счастливы. Мы были полны надежд и, когда Лиз забеременела, решили
поискать дом, использовав деньги, которые ей достались по завещанию отца. Ее
живот с каждой неделей увеличивался, и на экране УЗИ мы видели мерцающий
комочек, в котором наш акушер разглядел ребенка, а в пять месяцев Лиз уже
ощущала тихие толчки внутри ("Он забивает мячи", - говорил я ей), а друзья
начали дарить нам крошечные хлопчатые костюмчики с уточками, кроликами или
клоунами, мечтательно парящими по крошечной груди и попке. Лиз
демонстрировала их мне, изумляясь потрясающе чудненьким носочкам и тому,
какими забавно просторными делают штанишки, чтобы в них помещались пухлые
ножки и подгузники. Я, конечно, начал видеть в Лиз не только мою жену, но и
мать - обладательницу особой материнской силы, которую мужчины способны
только наблюдать со стороны, - и стал интересоваться прогулочными колясками
и пеленальными столиками. Запаниковал я лишь однажды, когда Лиз упала в
обморок на по-летнему жаркой станции Гранд-Сентрал. Ее, лежащую на
облепленной жвачкой платформе, привел в чувство бывший пожарный. Но потом
она окрепла и после первых трех месяцев стала полна энергии, - думаю, то
была энергия надежды. Наша квартира была завалена книгами по питанию будущих
матерей, деторождению и грудному вскармливанию. Мы знали, что у младенца
сердце сокращается 130 раз в минуту, и каждый день, пока беременность Лиз
шла нормально, а плод все быстрее набирал бесценные унции, я молча возносил
благодарственную молитву (хотя, в отличие от моего отца, я не религиозен) и
просил Бога дать нам здорового ребенка. Мы нашли особняк на Парк-слоуп.