"Колин Харрисон. Электрические тела" - читать интересную книгу автора

массовой информации и развлечений, во много раз крупнее "Диснея" или
"Парамаунта" и всех остальных. Ее акции считаются самыми надежными ценными
бумагами следующего тысячелетия и потому покупаются японскими и германскими
банками, университетами и другими учреждениями с огромными фондами, моей
alma mater, Колумбийским университетом, Гарвардом, Фондом Форда, всеми
крупными пенсионными фондами, громадными фондами взаимного страхования -
всеми. Доход Корпорации за 1992 год составил 32,6 миллиарда долларов,
ежегодная прибыль без учета процентов, налогов, снижения стоимости и
амортизации - 4,6 миллиарда долларов. По рыночной стоимости она считается
пятьдесят шестой по размеру компанией мира со свободным оборотом акций. И я
обитал в самом ее сердце, высоко, на тридцать девятом этаже. Женщина с
запоминающимися губами и чудесным невинным ребенком смотрела на меня и
видела только лысеющего мужчину в дорогом костюме, от которого разит
спиртным и одиночеством. Это казалось единственным понятным объяснением. Она
дождалась, чтобы поезд подземки уехал, а потом улыбнулась дочери, улыбкой
прогоняя со встревоженного детского личика смешного дяденьку с его смешной
визиткой, и пошла к выходу, бросив визитку в урну. Через минуту женщина уже
забыла обо мне. "Забудь о ней, - подумал я, - ты ее больше никогда не
увидишь". Я почистил зубы и выпил таблетку низатидина - триста миллиграммов.
Повышенная кислотность - серьезное заболевание и требует приема лекарств. В
отличие от язвы, расположенной в нижней части желудка, моя болезнь находится
в горле: "эрозивный гастроэзофагальный рефлюкс" - вот как она называется. Вы
становитесь экспертом по этому заболеванию - то он тихо сидит в грудной
клетке, на секунду вспыхивая как спичка, то потоком лавы извергается через
сфинктер в верхней части желудка прямо в пищевод, заставляя вас каждую
четверть часа сухо кашлять. Рвота тоже случается. Вы принимаете таблетки
каждый вечер, но полностью болезнь не проходит, так что вам приходится
проглатывать порцию ди-геля или маалокса в качестве буфера. Кисель со вкусом
мела этот маалокс. Либо он, либо майлента. Я все перепробовал. Я заглатывал
это дерьмо бочками. И ел таблетки - тамз, ролейд - по полудюжине за раз как
минимум. Но изжога все равно возвращается, обжигает, застревает в горле.
В тот апрельский вечер, который сейчас кажется таким далеким, я
поставил будильник на четыре утра и лег спать так, как ложился всегда: зная,
что утром предстоит мучительное выползание из могилы сна, когда приливная
волна дня поднимет меня с постели. Дымящаяся, шумная земля будет скрипуче
двигаться на своей оси, и после душа я опять буду стоять голым перед
комодом, глядя на безобразие, царящее в ящике для нижнего белья, дно
которого усеяно монетами, неиспользованными презервативами и квитанциями из
китайской прачечной. Я буду пытаться найти пару одинаковых носков и думать о
том, что необходимо сделать в течение дня: получить смету по совместному
проекту постройки пятидесяти многозальных комплексов в Японии, запланировать
ланч, чтобы посплетничать с южноамериканскими распространителями кинофильмов
Корпорации, или еще о каком-то сиюминутно важном деле, вытягивая один синий
носок и сравнивая его с другим, ощущая усталость от работы, покупок, стирки
и одиночества. Что за дурацкая жизнь! В детстве мы не представляем себе
скуки и страданий взрослого существования, разрушительной беспросветности.
Чашки кофе. Куда-то исчезающие годы. Я боялся, что постепенно становлюсь
похожим на моего соседа, некого Боба, дважды разведенного продавца
больничного оборудования, который в свои сорок с небольшим тихо встречал и
провожал всевозможных одиноких женщин. На лице у этих женщин была гримаса