"Игорь Христофоров. Работорговец ("Русские рабыни" #1) " - читать интересную книгу автора

небольшим лет жизни Артюхова повидала столько горя, страданий и боли то в
детдоме, где она росла сиротой, то в интернате, то в институте, куда ее
приняли скорее из жалости, чем по знаниям, а потом долго угрожали выбросить
как еле-еле успевающую, что она знала до оттенков все, что сейчас
чувствовала Ирина. Молчание и поглаживание ладонью по затылку -- это было
все, чем она могла ей помочь. Избавить же от одиночества и страха Артюхова
была не в силах.
12
-- Отряд, отбой! -- задорно прокричала девчушка-дневальная и щелкнула
выключателем.
Тьма из окон хлынула в комнату и почему-то сделала каждый звук острее
и громче. А может, оттого что опасность стала ближе? Ирина съежилась под
одеялом, неприятно ощущая ушибленные, саднящие бедро и локоть. Архинчееву
действительно посадили в ДИЗО, и можно было немного расслабиться, но ее,
как назло, стал бить озноб.
Стук зубов заглушил все звуки вокруг. Ирина на время перестала
ощущать себя в комнате. Словно подняло ее над землей, в безмолвие, оторвало
от всего, что окружало, и несло, несло, а зубы стучали вроде бы и не от
нервов, а оттого что холодно, очень холодно на такой чудовищной высоте над
осенней русской землей.
Первым разорвал глухоту чей-то смех, потом скрипнула совсем близко
кровать. Ирина сделала усилие над собой, попыталась расслабиться, и это у
нее получилось. Страх помог ей.
Она снова вслушалась в тьму и снова уловила легкий смех,
поскрипывания стальных петель, то ли поцелуи, то ли чьи-то причмокивания.
После выхода из ДИЗО ей дали другое спальное место, но оно тоже оказалось
крайним в ряду двухъярусных коек, и вновь справа от нее жило странной
жизнью море звуков.
Ирина повернула голову вправо, потому что в любом из доносящихся
справа шумов могла скрываться опасность, и чуть не вскрикнула от испуга,
потому что неожиданность появилась слева.
-- Молчи! -- прошипел кто-то тоненьким голоском и, забравшись под
Ирино одеяло, пояснил: -- Это я!
"Рыжуха", -- узнала голос Ирина и еле уняла разогнавшееся сердце. А
девчонка все мостилась и мостилась сбоку, стараясь своей ногой заплести ее
ногу.
-- Ты чего? -- попыталась отстраниться Ирина.
-- Я тебя люблю, -- тихо простонала рыжуха. -- Давай дружить.
-- Ты с ума сошла, -- села Ирина на кровати. -- Иди к себе.
-- Мне-е хо-о-олодно, -- протянула рыжуха. -- Согрей меня... Лорка...
Ну, нету Лорки, на неделю законопатили...
-- Иди к себе. Я спать хочу.
-- Не прогоняй, миленькая, не прогоняй, -- ткнулась Ирине в живот
головой рыжуха. -- Лорка грубая, злая. Я не люблю ее. Я хочу с тобой...
-- Тогда я уйду, -- твердо сказала Ирина, тут же с ужасом подумав,
что уходить-то как раз и некуда.
-- Не обижай меня, не обижай...
Узкая кисть с тонкими подрагивающими пальчиками гладила бедро Ирины,
гладила почему-то точно по ушибленному месту, и это одновременно было и
приятно, и страшно.