"Игорь Христофоров. Работорговец ("Русские рабыни" #1) " - читать интересную книгу автора

-- У-у, -- прогудела Ольга. -- Мурка -- самая крутая в вашем отряде
была. Как пахан на зоне. Только зона у нас сучья...
-- Какая?
-- Сучья, -- упрямо повторила Ольга. -- Администрация всех давит,
вольностей зэковских нету, актив на них пашет, шестерок полно. Иначе б
Мурка у тепленькой батарейки спала...
6
Четверо слушали тишину. Но у каждого из них она была разной. Для
начальницы колонии, Грибановой, она заполнялась тяжелым, гнетущим
предчувствием если не объявления служебного несоответствия, то уж строгого
выговорешника с лишением квартальной премии -- точно. Ее заместитель по
режиму, маленький сухонький подполковник, брезгливо оттопырив нижнюю губу,
думал о том, что уж на что он считал всех этих зэчек сволочами, но,
оказывается, даже недооценивал их, потому что они оказались еще большими
сволочами. В склоненной над столом русой голове Артюховой боролись горечь
от того, что капитанское звание, хоть и вышел срок, никто ей в этом году не
даст, и жалость к Мурке, на которую, если все сплюсовать, она потратила не
меньше недели только на душеспасительные беседы, но перевоспитать так и не
смогла. Следователь городской прокуратуры, высокий румяный мужчина лет
тридцати - тридцати двух, сидящий, впрочем, не в форме, а в синем
гражданском костюмчике при таком же синем галстучке, презирал трех
остальных, находящихся сейчас вместе с ним в жарком, банно-натопленном
кабинете начальника колонии, презирал за их бестолковость, за неумение
организовать порядок, режим, за нравы в колонии, но больше всего за то, что
ему вместо давно запланированной охоты на кабана пришлось тащиться на
рейсовом автобусе в колонию и ковыряться с трупом.
-- Обрисуйте мне эту Мурку. Кто она такая, что за фрукт? -- обратился
следователь к Грибановой, но та одним лишь взглядом перебросила вопрос
Артюховой.
-- Мурка? -- приподняв голову, покомкала она маленькие, увеличенные
помадой губки и впервые за весь день назвала погибшую по фамилии: --
Воспитанница Исакевич имела срок четыре года. Проходила по двум статьям:
сто сорок пятая, часть вторая -- грабеж личного имущества при отягчающих
обстоятельствах, в сговоре и по признаку повторному и девяностой -- грабеж
госимущества.
-- А конкретнее, -- нервно постукивал карандашом по папке с
материалами предварительного следствия, проведенного оперативниками
колонии, следователь.
-- По первой статье -- украла норковую шапку у прохожей. В смысле,
сорвала с головы. Причем совершила это в составе пьяной компании, но кражей
не ограничилась, а еще избила потерпевшую. А по второй... -- кажется,
Артюхова сама точно не помнила, что же там случилось, и сказала первое
попавшееся в голову: -- С завода детали, кажется, какие-то украла...
-- Безотцовщина? -- со знанием дела спросил следователь.
Кивок Артюховой ему понравился. Да и сама Артюхова показалась
симпатичной. Полная, округлая, словно сошедшая с кустодиевских полотен, она
даже заставила следователя мысленно ее раздеть. И, лишь представив ее
сочные, спелые груди, он суетливо задвигал ногами и подумал, что надо бы с
ней познакомиться поближе.
-- А как она вела себя, скажем так, в повседневной жизни? -- снова