"Нина Храброва. Мой Артек " - читать интересную книгу авторамол, их распускать.
Как найти тонкую грань между допустимыми и недопустимыми шалостями? Мне кажется, что эта сложная педагогическая проблема решается в известных обстоятельствах просто - если шалости никому не причиняют зла, почему же не разрешить детям быть детьми? Если я чувствовала, что они начинают перехватывать "через край", напоминала: - Ну что же вы, война ведь идет... Они опоминались сразу. Вечером в такие дни я находила на своем окошке букетик степных сиреневых бессмертников - это означало, что какой-то из наиболее провинившихся сорвиголов извинялся в галантной форме, не обнаруживая себя, но вину свою признавая. На педсоветах по поводу моих взаимоотношений с пресловутой четверкой коллеги неодобрительно покачивали головами, но все же нашаливших из других отрядов направляли "на исправление" в наш отряд: это было нечто вроде букетика иммортелей со стороны педсовета, так мне теперь кажется. Время подтвердило мою правоту. Судьбы этих ребят складывались по-разному. У Арведа Паэорга жизнь оказалась пестрой, со срывами и взлетами, но он выстоял и преодолел все срывы, живет в Таллине, работает художником-оформителем на производстве. Игорь Сталевский работает в Ростовской области, в совхозе. Юра Кулешов и Ваня Заводчиков стали учеными в сфере самой современной техники. В те летние дни 1941 года определилось мое место в Артеке, я начала утверждаться в своих педагогических позициях. Сложились, как и у каждого пионервожатого, педагога, воспитателя, индивидуальные отношения с ребятами, доброжелательность. ... Раннее утро. Просыпаюсь с помощью "внутреннего будильника" в своей крохотной комнатке - только койка и табурет у изголовья умещаются, а мне больше ничего и не надо. Выглядываю в окошко. Сквозь кроны яблонь и груш пробиваются первые лучи степного рассвета. Над Доном поднимается утренний парок. Острая мысль - как было бы здесь спокойно и дивно хорошо, если бы не война опять, как и каждое утро при пробуждении, пронзает меня. И исчезает, вытесненная мыслями о предстоящих утренних делах. Я сегодня дежурю по лагерю. Это значит, что сейчас же надо встать, поглядеть, проснулся ли мой отряд - он дежурит вместе со мной. Мальчишкам пора на кухню - нарубить дров, растопить плиту. Слышу - они встают, выходим вместе. Из другой дачки появляются умытые, в белых артековских блузках и шортах девочки. Блузки и шорты стираются в мягкой донской водичке каждый вечер, их у ребят по две смены. Галстуки каждый же вечер накручиваются на никелированную спинку кровати - кто-то изобрел прекрасный простой способ держать их постоянно разглаженными. Как только мы осели на Дону, ребята стали прямо-таки щеголями, и щегольство чистоты и аккуратности стало артековской модой на все оставшиеся годы. Мода эта идет от Тоси: ее белая блуза и галстук служат всем нам образцом. Девочки все же украшаются деталями вроде как-то по-особому заплетенных кос, по-спортивному подвернутых шортов, платочками в кармашках. В таком виде девочки моего отряда шествуют на кухню - в помощь постоянной кухонной бригаде. Эта бригада уже на месте - под руководством трех-четырех оставшихся нам в наследие от дома отдыха женщин - отличных поварих и официанток - дежурные ребята режут хлеб, крошат овощи, накрывают столы. |
|
|