"Нина Храброва. Мой Артек " - читать интересную книгу автора

- Правильно. Еще нельзя. Так вот смотри: это лавровишни, а это тутовое
дерево или в просторечье шелковица - из нее тутовый шелкопряд тянет шелковую
паутину; это вот джида - южная ива с узкими листьями; а вот это узловатое
дерево ранней весной удивительно красиво, каждая его веточка покрывается
багряными мелкими цветами, ни одного листика не видно, называется багряник,
или иудино дерево.
- Ты - ботаник?
- Нет, конечно, - улыбается Тося, - я тоже три года назад была в таком
же телячьем восторге, как и ты, и про все - так же расспрашивала. А розы! Ты
чувствуешь, какой аромат?
Со стороны, наверное, это было смешно: две девицы, закрыв глаза и
вытянув шеи, упоенно втягивают ноздрями горячий запах роз...
Так вошла в мою жизнь Тося.

Дружба длиною в сорок лет

Вот сейчас, оторвавшись от детей и от артековских красот, самое время
рассказать о Тосе, ибо в жизни каждого из нас она сыграла огромную роль.
Тося высокая, спортивная - и теперь, как сорок лет назад. Нынче, как и
в предыдущие годы, она гостила у меня, и я с восхищением по утрам глядела,
как обязательно и всенепременно Тося у открытого окна выполняла комплекс
нашей старой доброй артековской утренней гимнастики - она называется
по-русски "зарядка" и, как я убедилась на примере Тоси, заряжает человека
здоровьем, как аккумулятор электричеством.
- Диета, конечно, нужна, - артековским тоном говорит мне Тося, - но
прежде всего - зарядка и свежий воздух. И имей в виду - начать никогда не
поздно, вот что главное.
В этих словах - вся Тося! Педантичная до чрезвычайности, до
щепетильности Точна, как самые лучшие часы, и обязательна, и верна слову
необычайно. Жизненные трудности считает абсолютной нормой, говорит: "А что,
неужели ты мечтаешь о тепличном бытии?" Тося категорична, весьма возможно,
что чуть суховата. Но какой же это постоянный друг и какой неисчерпаемый
источник доброты! Случалось, конечно, она читала ребятам нотации и
совершенно зря, только своим личным примером она могла обойтись без всяких
нотаций. Каждый день ее жизни я бы назвала, пожалуй, праведным, если бы
слово это не было таким старомодным. Лучше скажем - честным и образцовым и
не для примера ребятам, и не для показа людям, а вот такая она, так живет,
так любит людей, и жалеет их, и хочет каждому помочь. Тося всегда прекрасно
одета - и глубоко презирает всякие "взбрыки" моды, побрякушки.
- Мещанство, - говорит, - чушь. Главное - чистота и утюг, чтобы ни
пылинки и ни морщинки, и твоя старая юбка каждый день будет выглядеть как
только что от портного. Чистота, знаешь ли, действительно залог: и здоровья,
и красоты.
Когда-то я внутренне оспаривала ее педантичность и строгость. Теперь я
понимаю - это глубочайшая, хоть и совсем простая мудрость.
Войну Тося пережила очень тяжело, была хмурой и неулыбчивой, я только в
наши послевоенные встречи поняла, какой славный у нее юмор: взглянет вдруг
из-под бровей смешливыми глазами, и мы хохочем до слез над разными нашими,
смешными теперь и вовсе несмешными тогда, приключениями.
От Тоси всегда веяло и веет чистотой, порядком, точностью,