"Элизабет Хойт. Приручить чудовище ("Легенда о четырех солдатах" #3)" - читать интересную книгу автора

истории, среди которых у них быстро появились любимые.

Хелен выглянула в окно. Снаружи волнами поднимались лиловые и зеленые
холмы. Дорога вела к деревушке Гленларго. Если бы она стала экономкой сэра
Алистэра, здесь она могла бы совершать покупки, и у него на столе время от
времени появлялось бы что-нибудь более аппетитное, чем бекон и овсянка.

О, если бы только она не была такой неумехой! Последние годы своей
жизни она была игрушкой богатого джентльмена и никогда ничего не делала
сама.

Впрочем, так было не всегда. Когда-то, еще до Листера, до своего
разрыва с семьей, когда она была очень юной и наивной, она была полезна
своему отцу. Он был доктором - и довольно успешным, - и иногда она
сопровождала его во время визитов. О, она вовсе не помогала ему лечить - это
непомерная задача для девушки, - но она хранила блокнот, в котором
записывала его мысли о разных пациентах, календарь посещений и делала
списки. Много всяких списков.

Она была помощницей отца, почти секретарем. Организовывала его жизнь,
поддерживала порядок. Это была не такая уж большая работа, но все же важная.
И если задуматься, в ней было много общего с работой экономки. Главное -
знать, как вести домашнее хозяйство и наводить чистоту в доме. Но разве
нельзя поручить выполнять эти работы другим людям?

Хелен внезапно выпрямилась, и Абигайль прекратила чтение.

- Мама, ты что?

- Ничего, милая. Дай мне подумать. У меня есть идея.

Карета уже подъезжала к деревне. Гленларго - крошечное место в
сравнении с Лондоном, но в нем, как и в городе, было все, в чем нуждалось
его немногочисленное население: магазины, ремесленники и люди, которые
искали работу.

Хелен, почти стоя, высунулась из кареты и приказала остановиться.
Экипаж резко затормозил, и она упала на сиденье.

- Что случилось? - заволновался Джейми. Хелен улыбнулась: - Пришло
время получить подкрепление.

Полдня Алистэр провел в своей башне за работой - или, по крайней мере,
пытаясь работать. Как и в предыдущие дни, слова, просто отказывались
составляться в осмысленные предложения. Вместо этого он заполнил корзину
испорченными листами бумаги, покрытыми неудачными и зачеркнутыми
бесчисленными фрагментами очерка о барсуках. Он не мог даже написать
подходящую первую фразу. Писать для него когда-то было столь же легко, как
дышать, а сейчас... Сейчас он боялся, что уже никогда не напишет этот очерк.
Он чувствовал себя полным дураком.