"Роберт Говард. Ужас пирамиды ("Соломон Кейн") " - читать интересную книгу автора

шагами любого, пускай и самого смертоносного, из известных Кейну хищников.
Англичанин не мог сказать, что там скрывалось внутри, но живые существа так
не ходят. Дверь в дьявольскую пирамиду уж слишком походила на вход в ад, и
с той стороны нарушителей магического заклятия поджидала неведомая,
безымянная тварь.
От грозного чернокаменного строения на пуританина повеяло гнилостным
ледяным дыханием абсолютного Зла, вышедшего из мира Изначальной Тьмы,
настолько древнего, что в человеческом языке не было для обозначения
подобных отрезков времени соответствующего термина. Соломон почувствовал,
как волосы его зашевелились, словно при грозе: слишком хорошо ему были
знакомы подобные вещи. И хотя Соломон до сих пор не смог понять, слышит он
шлепающие шаги ушами или же омерзительные звуки каким-то образом
проецируются прямо в его мозгу, пуританин был абсолютно уверен в их
реальности.
Дверь оказалась на удивление прочной и долго отказывалась подчиняться
силачу арабу. Несколько раз он даже присаживался передохнуть. Но тем не
менее тяжелые удары молотом сделали свое дело - старинный замок наконец
поддался, петли с металлическим скрежетом лопнули. Дверь провалилась
вовнутрь.
И тогда Юсуф закричал.
Нет, из разверзшегося черного провала не выскочил ни страшный хищник,
ни материализовавшийся демон. Людей, стоящих у входа в пирамиду, накрыла
волна непередаваемого зловония, смрада запредельного разложения. Арабы,
находившиеся ближе к дверям, зашлись в безудержной рвоте. Казалось,
невыносимая вонь расходилась осязаемыми волнами, будто из самого сердца
тьмы тугими струями хлестала черная кровь. Этот запах, в полном смысле
этого слова, можно было назвать запахом Зла. И тут из зловонных недр
пирамиды изошел Ужас.
Хасим ибн Сайд, первым подошедший к дверям, стал и первой его жертвой.
Надо сказать, что смертельно перепуганный араб все же попытался оказать
Ужасу Пирамиды сопротивление. Когда на него обрушилось нечто невидимое, но
ужасающее, шейх, в тщетных попытках освободиться, пустил в ход свой ятаган.
Но острый клинок лишь со свистом рассекал что-то податливое, как воздух, и
такое же бесплотное. Кейн сморгнул, не в силах поверить своим глазам: с
телом работорговца происходили страшные метаморфозы. Казалось, магометанин
угодил прямиком в объятия смерти. Его тело стремительно разлагалось, теряя
форму и превращаясь в склизкую жижу. Это был хаос полного распада...
Старый Юсуф завопил, словно душа грешника на Страшном Суде. Обронив
посох, седобородый книгочей помчался в джунгли, обгоняя собственный визг.
Его соплеменники, обезумевшие от страха, сломя голову неслись за ним,
наступая на пятки завывающим от нечеловеческого ужаса чернокожим. Лишь
бритый гигант, оказавшийся не таким расторопным, как остальные, разделил
судьбу своего шейха. Не бежали только скованные чернокожие невольники.
Неподвижные, беспомощные и беззащитные, они могли только жалобно скулить.
Как зачарованный Соломон смотрел на Хасима. Шейх повис в нескольких
футах над землей, его обволакивало пульсирующее багровое Нечто,
бесформенное и нематериальное. На его искаженном немыслимым ужасом лице
выделялись безумные глаза, смотревшие в глубины ада. Слуха пуританина
достиг омерзительный хруст расплющиваемых костей, и тело шейха скрутилось
узлом, словно белье в руках прачки. Понимание, что подобная смерть может