"Роберт Говард. Ужас пирамиды ("Соломон Кейн") " - читать интересную книгу автора

обратно, от стены к стене, нечто невообразимо отвратительное мерило шагами
свою тюрьму.
Словно ледяные пальцы ужаса проникли внутрь черепа англичанина. Теперь
он сам не мог бы сказать, прозвучал ли звук таинственных шагов, наполнивших
жутью его душу, на самом деле или же в глубинах его мозга, как не раз
бывало прежде, пробудились какие-то неведомые способности. Но только одно
пуританин знал наверняка: само его существо содрогалось в такт ужасающей
размеренной поступи некоего дьявольского создания. Создания, терпеливо
ожидающего своего часа за черными стенами...
И настолько было ужасно это нескончаемое и монотонное движение, что
пуританин не смог удержаться, предупреждая своих кровных врагов.
- Остановитесь! - выкрикнул он. - Хасим! Будь я проклят, но там внутри
нас поджидает какая-то нечисть!
Хасим предостерегающе вскинул руку, повелевая здоровенному арабу
остановиться. Шейх внимательно прислушался... Остальные арабы тоже
напрягали слух. Над выжженной поляной повисла такая плотная тишина, что ее,
казалось, можно было резать ножом.
- Клянусь колючим хвостом Иблиса, я ничего не слышу, - проворчал
какой-то бородатый воин.
- Я тоже ничего не слышу! - отозвался его одноглазый сосед.
Все новые голоса присоединялись к ним:
- И я...
- Я тоже! Да проклятый франк спятил от страха!
- Может быть, ты что-нибудь слышал? - с обманчивой мягкостью
поинтересовался Хасим у Юсуфа.
Старый мудрец в неуверенности сжимал и разжимал руки. Ему явно тоже
было не по себе.
- Нет, Хасим, я ничего не слышал... - Он замолчал. - Но может быть,
стоит прислушаться к словам Сулеймана? - выдавил он из себя наконец.
Кейн и сам спросил себя, не могли ли ему шаги померещиться. Но в
глубине души он твердо сознавал, что его разум сейчас был ясен и тверд.
Более того, пуританин вполне отдавал себе отчет в том, что своей
сверхъестественной чувствительностью он обязан одной ужасающей ночи в
безымянной деревне на побережье, куда его много лет назад занесли поиски Ле
Лу, и долгим общением с посохом вуду, который сейчас сжимали дрожащие от
страха тощие пальцы арабского мудреца.
Хасим пренебрежительно рассмеялся и опустил руку, давая команду
великану продолжить свою работу. Молот с чудовищным грохотом обрушился на
железную поверхность. В одно мгновение на двери потухло слабое мерцание
литер, а мглистые джунгли наполнились странным эхом, напоминавшим, скорее,
стон демона.
Раз за разом обрушивался на дверь тяжелый копер, направляемый всей
мощью могучего тела. А в перерывах между ударами Кейн все так же ясно, как
и в первый раз, слышал медленные глухие шаги, ритм которых не изменился ни
на йоту. Предчувствие чего-то непоправимого крепло в душе пуританина. И в
этот момент он, Соломон Кейн, ни разу в жизни не убоявшийся врага - ни
адской твари, ни человека, ощутил, как когтистая лапа сверхъестественного
ужаса сжимает его сердце...
Ужас этот не имел совершенно ничего общего с заурядным телесным
страхом, так же, как не имела монотонная поступь смерти ничего общего с