"Роберт Говард. Пока клубился дым ("Джентльмен с Медвежьей Речки") " - читать интересную книгу автора

сэра Уилмота и наткнулся на него.
- Стараешься опорочить меня в глазах кроу, да? - спросил он. - Ничего,
я еще с удовольствием посмеюсь, когда мои друзья сиуксы будут зажаривать
тебя, насадив на вертел! Подожди, осталось уже недолго! Скоро, скоро
Полосатый Гром обратится со словами Хозяина Жизни к вождям из колдовского
вигвама!
- Хорошо смеется тот, кто смеется последним! - с холодным достоинством
ответствовал я, злорадствуя в душе, поскольку метод, каким я намеревался
одержать победу над сэром Уилмотом, почти примирил меня с очень досадной
временной невозможностью перерезать ему глотку.
Я пошел прочь, сопровождаемый его громким, грубым и ужасно противным
хохотом. Только подожди, твердил я себе, только подожди еще немного! Ведь
мой изощренный ум обязательно одержит в конце концов победу, иначе просто
не может быть!
Я прошел мимо того места, где перед небольшой типи, сшитой из шкур
белых бизонов, уже разложили по кругу кипы бизоньих шкур - места для
вождей. До тех пор пока не начнется Большой Совет, никто из индейцев не
смел сюда приближаться, потому как это место считалось вакан, - так говорят
сиуксы, подразумевая сильное колдовство. Вдруг, к своему изумлению, я
заметил, как из ближайшей к кругу типи с ужасно перекошенной физиономией
выскочил Шингис. Старик метнулся к кожаному ведру, сделанному из желудка
бизона, и одним духом проглотил не меньше галлона, после чего отшвырнул
опустевшее ведро и принялся что-то горячо толковать самому себе, яростно
потрясая кулаками в воздухе.
- Я вижу, мой краснокожий брат чем-то уязвлен в самое сердце? -
вежливо поинтересовался я.
- Твою мать! - сообщил мне старый Шингис. - В этой деревне завелся
человек, чье сердце чернее ночи! Но пусть он побережется! Пусть он не
забывает, что Шингис - друг самого Унктехи!
Выпалив такую туманную угрозу, старик устремился прочь с видом
человека, которому предстоит какое-то важное дело. А я зашел в вигвам
Толстого Медведя. Тот, странно раскорячившись на шкурах, рассматривал себя
в зеркало, стыренное им три лета тому назад со склада Пушной компании.
- Чем это ты таким занят? - поинтересовался я, усаживаясь и запуская
руку в котелок с мясом.
- Пытаюсь представить себе, как я буду выглядеть, когда меня
оскальпируют, - ответил он. - Последний раз говорю тебе: тот бочонок...
- Ты опять пытаешься поднять этот вопрос, жмот проклятый?! - в гневе
вскочив на ноги, взревел я; но тут в вигвам заглянул воин и сказал, что все
уже собрались на Совет.
- Нет, ты видишь? - обиженно прошептал мне на ухо Толстый Медведь. - Я
не хозяин в собственной деревне, когда здесь появляются Пестрый Дятел и
Клейменый Конь! Тогда они начинают отдавать приказы! И кому?! Мне!
Мы с Толстым Медведем пошли к Кругу Большого Совета, а им пришлось
устроить его на улице, поскольку в деревне не нашлось такого вигвама,
который смог бы вместить всех собравшихся. На одной стороне чинно расселись
арикары, на другой - кроу, на третьей - сиуксы. Я сел рядом с Толстым
Медведем, а сэр Уилмот со своими соксами и французиками оказался как раз
напротив нас. Колдун сэра Уилмота сидел, скрестив ноги; на его плечах была
тяжелая накидка их волчьих шкур, хотя, несмотря на поздний час, на улице