"Роберт Говард. Тень Вальгары" - читать интересную книгу автора

Ибрагим, и татарин рухнул ниц перед шелковыми подушками, на которых восседал
Главный визирь, в своей голубой комнате, с арочными окнами, выходившими на
внешние галереи.
- Великий хан, не дай гневу уничтожить твоего верного раба. В том не
моя вина, клянусь бородой Пророка!
- Подними голову, паршивый пес, и пролай мне все от начала до конца, -
с холодным спокойствием предложил Ибрагим.
- Дело было так, мой господин, - начал Ярук Хан. - Скакал я быстрее
ветра, и хотя неверные выехали намного раньше меня и мчались всю ночь без
остановок, я нагнал их уже на следующий день. Но, увы, Гомбака не было среди
них, и когда я спросил о нем, паладин Габордански разразился такими
страшными проклятиями и гак яростно бушевал, что это было подобно грохоту
пушек. Тогда я стал говорить с разными людьми из его свиты и узнал, что
произошло. Но я прошу моего господина помнить, что я всего лишь повторяю
слова неверных, которые являются людьми без чести и лгут, как...
- Как татары, - подсказал Ибрагим.
Ярук Хан принял комплимент с подобострастной собачьей улыбкой и
продолжал:
- Вот что они мне рассказали. На рассвете Гомбак повел свою лошадь в
сторону от остальных, и эмир Габордански потребовал от него объяснить
причину. Тогда Гомбак рассмеялся, как это делают франки - ха-ха-ха! - вот
так. А потом сказал: "Видно, дьявол попутал меня поступить к тебе на службу,
Габордански, и поэтому я девять месяцев гнил в турецкой тюрьме. Сулейман дал
нам беспрепятственно доехать до турецкой границы, и больше я не обязан
следовать за тобой". - "Ты, пес! - сказал эмир. - Вот-вот разразится война,
и эрцгерцог нуждается в твоем мече!" "Твоего эрцгерцога пожирает дьявол, -
отвечал Гомбак. - А пес - это Заполья, который встал у Мохача и позволил
туркам порубить нас, его товарищей, на куски. Да и Фердинанд не лучше. Когда
я останусь без гроша в кармане, я, возможно, продам ему свой меч. А сейчас у
меня есть две сотни дукатов и вот эти турецкие тряпки, которые я смогу
продать любому еврею за горсть серебра, и пусть дьявол покусает меня, если я
вытащу из ножен меч, пока у меня в кармане остается хоть одна монета. Так
что сейчас я поеду в ближайшую христианскую таверну, а ты и твой эрцгерцог
можете убираться к дьяволу!" - Тогда эмир проклял его всеми проклятьями,
какие только смог вспомнить, а Гомбак, смеясь, поскакал прочь. Он кричал на
весь лес: "Ха-ха-ха!" - а потом запел песню о таракане по имени...
- Ну, хватит! - резко оборвал его Ибрагим, лицо которого исказились от
гнева и ярости. Судорожно вцепившись в бороду, он погрузился в раздумья. То,
что вместо тридцати двух голов оказалась тридцать одна, было неслыханным
проступком - ни один турецкий султан не сделал бы вид, что этого не заметил.
Чиновники теряли свои посты, а часто и собственные головы и по более
незначительным причинам. То, как поступил Сулейман, свидетельствовало о его
искреннем и глубоком расположении к своему старому другу, и Ибрагим, ценя
это всей душой, не хотел, чтобы даже малейшая тень омрачила их отношения.
- А почему же ты не пошел по его следу, пес? - спросил он, сурово
сдвинув брови.
- Клянусь Аллахом! - воскликнул Ярук Хан. - Должно быть, он летел на
крыльях ветра. Гомбак пересек границу на несколько часов раньше меня, и я
гнался за ним по чужой земле, пока это было возможно...
- Хватит оправданий, - прервал его Ибрагим. - Пришли ко мне