"Роберт Говард. Тень Вальгары" - читать интересную книгу автора

не осталось ни одной живой христианской души, за исключением тех, кого увели
с собой, привязав веревками к седлам.
Дикие всадники кружили вокруг стен, пронзительно крича и стреляя из
луков. Люди на башнях узнали страшного убийцу Михала-оглы по зловещим
крыльям грифа за его спиной и заметили, что он мечется от одной груды
мертвых тел к другой, жадно вглядываясь в лица убитых, не пропуская ни
одного, и только изредка вскидывая голову, чтобы посмотреть в сторону
бастионов.
А тем временем через кордон акинджи с запада к городу прорвались
германские и испанские войска во главе с Филиппом Пальгравом. Они строем
прошли по улицам Вены, вызвав у горожан взрыв восхищения и радости.
Сжимая в руке меч, Готтфрид фон Кальмбах смотрел на их сверкающие
доспехи и украшенные плюмажами шлемы. На плечах солдаты несли длинные
фитильные ружья, а за спиной у них висели огромные двуручные мечи. Готтфрид
фон Кольбах в своей ветхой кольчуге и пробитых во многих местах доспехах и
шлеме разительно отличался от этих бравых воинов - он казался случайно
ожившим призраком древнего рыцаря, который с завистью наблюдает за триумфом
нового поколения. Тем не менее, Филипп Пальграв узнал Готтфрида, когда
сияющая колонна проходила мимо него, и отсалютовал ему.
Фон Кальмбах направился к стенам, где стрелки вели прицельный огонь по
акинджи, приготовившимся лезть на бастионы при помощи длинных веревок,
притороченных к седлам коней. Внезапно до него донесся громкий голос графа
Сальма, призывавшего аристократов и солдат копать рвы и возводить земляные
укрепления. Готтфрид резко развернулся и что было сил побежал в ближайшую
таверну. Напугав своей напористостью хозяина, робкого и бестолкового
валлахийца, германец принудил того выставить эль - в долг, и в скором
времени напился до такого состояния, что уже никому не пришло бы в голову
заставлять его делать что бы то ни было.
До его ушей доносились выстрелы и крики, но Готтфрид фон Кальмбах едва
обращал на них внимание: он прекрасно знал, что напор акинджи не иссякнет до
тех пор, пока есть что уничтожать. Из разговоров в таверне он узнал, что
гарнизон графа Сальма составляют двадцать тысяч копьеносцев, две тысячи
всадников и тысяча добровольцев, вызвавшихся защищать город; есть также
семьдесят больших и средних пушек.
Новость о многочисленности турок наполнила всех настоящим ужасом -
кроме, конечно же, фон Кальмбаха. В сущности, он был фаталистом и никогда
ничего не боялся. Но выпив изрядное количество эля, рыцарь вдруг ощутил в
себе острую жалость к горожанам, действительно подвергавшимся смертельной
опасности. Чем больше он пил, тем меланхоличнее становился, и по его щекам
поползли слезы пьяной сентиментальности, повисая каплями на кончиках усов.
Наконец, он с трудом встал на ноги и поднял свой огромный меч с
безумным намерением объяснить Сальму причину нашествия акинджи. Оттолкнув
прочь с дороги назойливого валлахийца, Готтфрид нетвердыми шагами направился
на улицу. Дико озираясь - ему вдруг показалось, что башни и шпили скачут в
каком-то безумном танце - он с ошалелым видом устремился в сторону ворот,
сбивая с ног прохожих. Навстречу ему попался Филипп Пальграв, шагавший,
гремя доспехами, во главе своего отряда; смуглые узкие лица испанцев странно
контрастировали с румянцем круглощеких ландскнехтов.
- Позор тебе, фон Кальмбах! - сурово произнес Филипп. - На нас
надвигаются турки, а ты в это время засовываешь свою морду в пивную кружку!