"Роберт Говард. Черный человек ("Турлоф О'Брайен")" - читать интересную книгу автора

достаточной, чтобы на нежных губах девушки показалась кровь. - Клянусь
Тором, ты начинаешь меня выводить из себя. Я решил жениться, и девичьим
писком меня не удержишь. Смотри, неблагодарная, я притащил священника только
из-за твоих дурацких предрассудков. Мне плевать на них, и если ты не хочешь
быть моей женой, станешь наложницей.
- Дочь моя, - дрожащим голосом сказал священник, боясь больше за
девушку, чем за себя, - подумай. Этот человек дает тебе больше, чем дали бы
многие другие на его месте. Он, по крайней мере, предлагает тебе
супружество.
- Это правда, - проворчал Ателстейн. - Соглашайся на брак и пользуйся
этим в свое удовольствие. Поверь, немало южанок спят сейчас в супружеских
ложах северян.
"Что же делать?" - лихорадочно спрашивал сам себя Турлоф, и вопрос этот
раздирал ему сердце. Лишь одно приходило на ум: дождаться конца церемонии,
прокрасться следом за новобрачными и похитить девушку. Потом... он даже не
пытался планировать то, что сделает потом. Сделает все возможное. Он может
рассчитывать лишь на себя самого. У человека без клана нет друзей даже среди
таких, как он, изгнанников.
Как сообщить Мойре о том, что он рядом? Ей придется пережить всю
церемонию, лишившись даже тени надежды на спасение, надежды, которая
появилась бы, узнай она о нем. Турлоф машинально скользнул взглядом по
стоявшему в стороне Черному Человеку. У его ног новое боролось со старым, но
кельт даже в эту минуту чувствовал, что для этой статуи и старое и новое
одинаково юны.
Слышали ли каменные уши статуи характерный скрежет трущихся о
прибрежный песок лодочных носов? А тихий свист ножа, летящего во тьме, хрип,
вырывающийся из рассеченного горла? Викинги, пирующие в зале, слышали только
самих себя, а те, что сидели у костра, продолжали петь, понятия не имея о
том, что на их шеях уже затягивается петля неумолимой смерти.
- Хватит! - крикнул Торфель. - Считай свои бусы, старик, и говори то,
что должен! А ты, женщина, становись рядом и внимательно слушай.
Он сдернул девушку со стула и поставил ее рядом с собой. Она вырвала
руку. Ее глаза пылали, в ней бурлила горячая кельтская кровь.
- Ах ты, рыжая свинья! - воскликнула она. - Ты думаешь, что принцесса
Клэр, в которой течет кровь Бриана Бора, по своей воле ляжет в постель
норманна и станет рожать пирату и убийце таких же рыжих, как он сам,
сыновей? Нет! Я никогда не стану твоей женой!
- Станешь наложницей, - проревел тот, хватая ее за плечо.
- Не надейся, свинья! - крикнула Мойра, в предчувствии триумфа забыв о
страхе. Она выхватила из-за пояса у викинга кинжал и, прежде чем тот успел
ее удержать, вонзила его узкое лезвие себе в грудь. Священник вскрикнул, как
будто это его груди коснулась сталь, подскочил к девушке и подхватил ее на
руки.
- Будь ты проклят, Торфель! Именем всемогущего Бога, будь ты проклят! -
закричал он. Его голос звуком рога звенел в зале, когда он нес девушку к
стоявшей в углу кровати.
Торфель остолбенел. Сгустившуюся в зале тишину разорвал боевой клич
клана О'Брайенов: "Лам Лэйдир Абу!" Атака разъяренного кельта напоминала
падение смерча, оставляющего за собой беспорядочно разбросанные тела мертвых
и умирающих людей. Переворачивались лавки, вопили женщины, из разбитых