"Роберт Говард. Когда восходит полная луна ("Де Монтур")" - читать интересную книгу автора

Винченце пригласил еще и других своих приятелей некоторое время погостить у
него. После недолгого обмена приветствиями и любезностями меня усадили за
стол, уставленный разнообразными экзотическими яствами.
Да, забыл сказать, что я с такой радостью принял приглашение посетить
столь дальние края из-за племянницы Дона Винченце, очаровательной Исабель. А
вот другой его племянник, Карлос, нагловатый пронырливый тип с заостренным,
похожим на крысиную морду лицом, вызывал во мне неприязнь. Итальянец Луиджи
Веренца (тоже мой старый приятель) прибыл вместе со своей сестрой, красоткой
Марцитой, вертихвосткой, заигрывавшей со всеми подряд мужчинами.
Мне представили Дона Флоренцо де Севилью, худого неразговорчивого
испанца, на боку у которого висела длинная шпага, гасконского дворянина Жана
Десмарта, барона фон Шиллера, маленького флегматичного немца. Имена и лица
остальных, за давностью лет, уже стерлись из моей памяти. Кроме одного...
Я потягивал вино, вел непринужденный разговор и разглядывал гостей. И
тут мой взгляд остановился на высоком, хорошо сложенном мужчине. Одет он был
невзыскательно и ничем особенным не выделялся. Но лицо его меня поразило: с
тонкими, аристократичными чертами, оно все было изуродовано небольшими
рубцами, будто оставленными когтями дикого животного, и на нем лежала печать
какой-то странной усталости.
- Кто это? - спросил я у сидевшей рядом Марциты.
- Это де Монтур, нормандец. Не очень-то он приятный человек, - ответила
она.
- Не потому ли, что не поддается вашему очарованию, прелестница? -
пошутил я.
От темпераментной итальянки можно было ожидать вспышки негодования, но
Марцита ничего не ответила, только бросила на меня манящий взгляд, и я
продолжал с интересом следить за нормандцем.
Де Монтур немногосложно отвечал на вопросы, почти ничего не ел, больше
пил. И тут настала его очередь говорить тост (гости произносили их по
кругу). Он долго отнекивался, но наконец все же нехотя поднялся и замер,
уставившись на поблескивавшее в бокале вино. От него повеяло какой-то
непонятной жутью; разговоры стихли, все взоры обратились к нему. И тут он
резко расхохотался и проговорил:
- Выпьем за Соломона, запечатавшего исчадий ада! Да будет он проклят во
веки веков, ведь многие демоны все же остались на свободе!
Ничего себе тост! В молчании осушили мы бокалы. Но, по-моему, выпить
решились не все.
От выпитого вина и обильной еды я, уставший с дороги, едва держался на
ногах, и потому поспешил подняться в свою комнату, чтобы в тишине и покое
отдохнуть после трудного дня.
Комната находилась на последнем этаже дома, и я подошел к окну
полюбоваться открывающимся видом. Внизу, во дворе, прогуливались часовые,
чуть дальше, за оградой, залитый лунным светом, тянулся пустырь, за пустырем
поблескивала река, а над ней чернел таинственный лес. Откуда-то,
перекликаясь с щебетанием птиц, долетали обрывки неизвестной мелодии и еще
какие-то неведомые звуки джунглей. Внезапно раздался протяжный вой. Я тут же
вспомнил о демонах, которых упомянул де Монтур. Кто знает, что скрывается
там, во мраке... Я вздрогнул от неожиданно громко прозвучавшего стука в
дверь.
Я пересек комнату и распахнул дверь. На пороге стоял де Монтур. Он