"Линда Ховард. Волшебство Маккензи ("Маккензи" #4)" - читать интересную книгу автора

взаимных упреков и обвинений.
Но он никогда прежде не встречал Марис Маккензи.
Макнил не поднялся с кровати. Более того, не рассмеялся в голос и не
сказал, что сотрясение, возможно, уже плохо повлияло на ее голову. Она была
маленькой, аккуратно сложенной, даже хрупкой, и почему-то казалось
неправильным заставлять ее злиться или, что еще хуже, ранить ее чувства.
Все, чего он хотел, так это продолжать держать ее в объятьях, укачивать
словно ребенка, прижав к себе, укрывая и защищая; охранять ее от опасности,
которая могла неожиданно обрушиться на них в течение следующей пары часов;
оградить ее от всего. Кроме себя. Он хотел, чтобы она открылась ему -
беззащитная, обнаженная, полностью в его распоряжении. Он хотел утонуть в
этих манящих огромных черных глазах и забыть обо всем, кроме пьянящего
лихорадочного восторга, когда он будет погружаться в нее. Такой резкий
поворот событий начисто выбил его из колеи. До прошлой ночи она и все
остальные работники Соломон Грин были не более, чем подозреваемыми в его
списке, и Алекс не позволял себе чувствовать жар всякий раз, когда ее
стройное женственное тело появлялось в поле его зрения. Черт подери, ему
даже не нужно было ее видеть, предательские мысли уже прокрались в сознание
и напоминали о ней весь день, а потом будоражили его и без того неспокойный
сон.
Он, как мог, отрицал свою неспособность игнорировать ее с той же
легкостью, с какой она игнорировала его. Она всегда сохраняла спокойствие,
целеустремленность и обладала стальной волей. Она, как и он сам, полностью
отдавалась работе, отчего ему порой казалось, что она просто не способна
заметить его существование. Заметить, что он человек, не говоря уже о том,
что он мужчина. И это странным образом тревожило его. Ему бы как раз слиться
с толпой, но вместо этого он отчаянно старался выделиться. Хотел, чтобы она
однажды взглянула на него, и узнавание промелькнуло в ее глазах, а не
скользнула по нему взглядом, словно по пустому месту. Ночь за ночью, лежа в
одиночестве в постели, он думал о ней, негодуя на себя, что не может
прекратить делать этого, и на нее, что она не замечает его. Он хотел, чтобы
она точно так же осознавала и чувствовала его, как и он ее, хотел знать, что
она точно так же лежит в постели одна, ворочается на простынях и думает о
нем. Он хотел ее так сильно, что исходил злостью к самому себе. Ему
нравилось в ней абсолютно все, что само по себе было поразительным, учитывая
тот факт, что ее манеры нельзя было назвать сексуальными. Она всегда была
бизнес-леди до мозга костей; никогда не флиртовала, никогда не выбирала
любимчиков среди подчиненных, никогда не выдавала неприличных замечаний,
никогда не пыталась показаться более привлекательной. Не то, чтобы ей это
когда-либо требовалось... Она не могла бы стать для него более
соблазнительной, чем уже была, даже если бы промаршировала перед его носом
абсолютно голой.
Он с точностью до миллиметра знал, как именно ее джинсы собираются на
маленькой попке, много раз представлял себе, как будет держать эти
аппетитные половинки в ладонях, когда она будет скользить по нему
вверх-вниз. Он изучил форму ее высокой округлой груди под фланелевыми
рубашками, которые она носила, и, учитывая ее миниатюрное телосложение,
сходил с ума от одной только мысли, какой тесной она будет, когда он начнет
медленно входить в нее. Обычные жаркие сексуальные мысли нормального
мужчины. Но он также обнаружил, что не может оторвать глаз от ее атласной