"Елена Викторовна Хорватова. Тайна царского фаворита " - читать интересную книгу автора

- Няня, а почему похороны такие многолюдные? Эту Пелагею, наверное, все
тут любили.
- А за что ее не любить? - откликнулась няня. - Девка была хорошая,
добрая, скромная. Да и погибла как... Ой, Нюточка, не хотела я тебе допреж
времени говорить, да вот довелось-таки. Не первая девка-то в наших местах
гибнет, - няня опасливо оглянулась по сторонам и перешла на шепот. - Уже
четвертую в лесу с перерезанным горлом находят. Сперва Матрешу, что в
трактире у Сысоева прислуживала, мертвую нашли, и горло, сказывают,
распорото от уха до уха, оборони Господь. Потом поповну, дочку батюшки из
гиреевской церкви зарезали. Батюшка-то слег с горя, дней десять службу
служить не мог, а как оправился, пришел на заутреню, мы смотрим, а он весь
седой. Был-то, пока дочка жива была, с проседью, соль с перцем, как
говорится. А тут белый стал как лунь. Вот горюшко-то что делает!
Няня тяжко вздохнула и покачала головой, выражая сочувствие несчастному
священнику.
- Девкам бы поостеречься, из дому носу не высовывать, пока такие дела
творятся, так нет, все одно по лесу шастают, пока убийце в лапы не попадут.
Учительницу молоденькую из церковно-приходской школы следом зарезали,
хорошенькая такая барышня была, беленькая, веселая... С детишками все
возилась... А теперь вот Пелагею хоронят. И на кого думать - не знаем. Народ
совсем без креста стал. В лесах, говорят, дезертиры беглые прячутся, в
ватагу сбились, окаянные, бывает, и на дорогах разбойничают. Они, поди, и за
смертоубийства принялись... Кому бы еще?
- Да это, поди, не дезертиры, - вмешался возница. - Грешишь ты на них,
Макаровна. Дезертиры-то наши парни, простые, крещеные, греха такого на душу
не возьмут. Другое дело ограбить кого на дороге с голодухи, это дело
понятное, голод не тетка. Жрать захочешь, так волей-неволей на чужое
потянешься. А чтобы девкам горло в лесу резать - у нас такого отродясь не
бывало. Я вам вот что скажу, сударыни вы мои... На лесопилке пленные турки
работают...
- Турки? - удивленно переспросила Аня. - На лесопилке?
- Ну, может, и не турки, пес их знает, но так на турков смахивают, -
продолжал возница. - Это ихняя ухватка басурманская - ножиком по горлу
чикать, помяните мое слово, ихняя. Вы, сударыня, тоже опаску имейте, даром
по лесу-то не бродите. Вона что у нас теперь деется. Эх, все война
проклятущая! От нее и в головах у людей помутнение происходит.

Как только тарантас подъехал к усадьбе и остановился у парадного входа,
довольно мрачного на вид, хотя мраморные ступени украшал портик с колоннами
и два старинных вазона с танцующими нимфами, Аня соскочила с сиденья и, не
заходя в дом, направилась в ту часть парка, где среди запущенных клумб стоял
большой гранитный памятник.
- Ну, здравствуйте, бабушка и дедушка, - сказала она, смахивая с
надгробия сор и мелкие ветки, нападавшие с берез. - Я ваша внучка Анна. Буду
жить здесь, в Привольном. Дорогие мои, я овдовела и приехала к вам, больше
мне деваться некуда. Только ваш дом и остался, чтобы приютиться. - Аня
почувствовала, как по щекам у нее потекли слезы, и продолжила, всхлипнув: -
Бабуленька, если вы встретите там моего мужа Алексея, скажите ему, как я
тоскую...
За спиной у Ани раздались шаги и треск кустов. К ней, задевая юбками