"Джо Гудмэн. Только в моих объятиях " - читать интересную книгу автора

чем окружавшая его стихия. Оно поражало своей легкостью и изяществом линий.
Сдвинутые вместе ноги толкали тело вперед: их движения были ритмичными и
возбуждающими. Вот ему показалось, что она должна выглянуть из воды в самом
центре заводи, но вместо этого лишь сильнее заработала ногами, и над
поверхностью мелькнули только нежные розовые ягодицы. На его лице
промелькнула улыбка.
Вынырнув наконец, чтобы глотнуть воздуха, она оказалась прямо под его
скалой. Когда она подняла глаза и увидела его, ему было не до смеха. Он так
и сидел неподвижно на камнях, словно некая сказочная птица. Это впечатление
усиливали распущенные по плечам волосы и спадавший широкими складками плащ.
Прямая, несколько хищная линия носа подчеркивала пронзительность взгляда
темно-серых глаз.
Он не издал ни звука, просто молча глядел на нее. Несмотря на заливший
щеки румянец смущения, она не попыталась ринуться обратно в воду. Не в ее
натуре было спасаться бегством, пусть даже вопреки собственному порыву. Она
ответила на его взгляд с необычной прямотой и спокойствием.
Он подумал, какой яркий оттенок у ее зеленых глаз и как приятно в них
смотреть - точно так же, как заглядывать под полог окружающего их леса. И
не спешил прервать созерцание, приносящее столько удовольствия.
- Похоже, вам неведом стыд, - заметила она.
В других условиях или в другом окружении содержащаяся в ее словах
кислота запросто разъела бы закаленное стекло. Однако незнакомец лишь
улыбнулся в ответ.
- Это столь очевидно? - поинтересовался он.
Ответом ему был взгляд, способный уложить на месте тигра. Но и это его
не проняло. Ей хватило здравого смысла оценить, что все преимущества на его
стороне. Он стоял наверху, на твердой земле, и, что самое важное, был
одетым. Попытки угрожать ему, бултыхаясь в воде, выглядели бы по меньшей
мере глупо. Более того - весьма утомительно.
Он следил за тем, как неуверенно она пытается отыскать опору среди
скользких камней. И уже приготовился подать руку. Однако ей и в голову не
пришло выбираться из воды, служившей весьма надежным укрытием и
поблескивавшей на плечах и нежной шее. Его глаза неторопливо скользили от
ямки над ключицей к щеке, затем к уху - и задержались на шапке рыжих волос.
Если ее глаза привлекали к себе внимание, то шевелюра и вовсе поражала
необычностью. И не столько своим огненным оттенком, сколько длиною.
Безжалостно обстриженные чуть ли не под корень, волосы ее лишь повторяли
форму головы и не позволяли даже мечтать о какой-то прическе. Плотно
облепив череп, они слегка кучерявились и пушились на концах, быстро
подсыхая под жарким утренним солнцем. У апачей женщины имеют обычай стричь
волосы в знак траура. У него на языке вертелся вопрос: не потеряла ли она
недавно кого-то из близких - брата или отца, к примеру? Но вовремя
вспомнил, что едва ли Нью-Йоркцы придерживаются тех же традиций, что
племена чихуахуа, кайова или мескалеро. Он невольно коснулся пятерней
густых волос на своем затылке. Они были гораздо длиннее, чем у нее, и все
же короче, чем он носил обычно. Ему пришлось их обрезать в знак скорби по
погибшему другу, а также в порядке компромисса с нравами Нью-Йорка.
Чувствуя, что взгляд незнакомца прикован к ее волосам, она
непроизвольно охнула и поправила прядь на виске так, чтобы та казалась
длиннее. Этого простого жеста оказалось достаточно, чтобы заставить его