"Джо Гудмэн. Только в моих объятиях " - читать интересную книгу автора

пробуждающегося к жизни светила зажигают на водной глади все больше и
больше ярких звезд, словно в омуте был заключен целый небосвод.
Эта мысль породила первое его движение - легкую усмешку уголком рта.
Вряд ли постороннему наблюдателю пришло бы в голову принять эту гримасу за
улыбку - и все же она отражала истинную радость, пусть даже угрюмую и
тайную. Его нисколько не смущало, что подобным мыслям находится место в его
мозгу, - в отличие от большинства окружающих. Ведь считается, что
лирические отступления по поводу заключенного в омуте небосвода больше
пристали поэту или философу, нежели разведчику, состоящему на службе в
армии Соединенных Штатов.
Однако улыбка угасла почти мгновенно, уступив место прежней
непроницаемости. Удивительно, но при этом лицо его не превратилось в
холодную маску профессионала. Очертания губ не были ни упрямыми, ни
мрачными, а идеально вылепленный подбородок не казался признаком
заносчивости. Нет, источником непроницаемости черт его лица являлось
исключительное спокойствие.
Сквозь рукав промасленного плаща он почувствовал прикосновение
горячего светила. Оно поднималось все выше и выше, и вот уже горячие лучи
легли на затылок. Мгновением позже они заиграли на его щеке и густых
блестящих волосах. Он даже не подумал скинуть плащ или поправить волосы.
Жара была не менее желанной, чем неподвижность и ожидание. На миг он поднял
лицо навстречу солнцу и, зажмурив глаза, вдохнул его тепло.
Когда он снова распахнул веки, она была уже здесь. Ее слегка закрывали
тонкие ветви берез, растущих на противоположном берегу заводи. Путь вниз
был вымощен плоскими каменными плитами, образовавшими некое подобие
неровной лестницы. Она стояла совершенно неподвижно, крепко сжимая в руках
узел с одеждой. Торчавший из него лоскут был ее единственным одеянием.
Поначалу ему показалось, что она застыла так неподвижно потому, что
увидела его. Однако уже в следующий миг он понял, что она своей позой
совершенно не напоминает застывшую от неожиданности испуганную нимфу. Узел
с одеждой не был выставлен вперед для защиты: она просто держала его в
руках, не опасаясь за собственное достоинство. Его заворожила эта
свободная, целомудренная поза - ясно, что о ней не могло быть и речи, если
бы вдруг открылось его присутствие. Да, несомненно, ее неподвижность не
имела к нему никакого отношения. Она не подозревала о его присутствии, и он
был этому рад. Увы, он понимал, что правила приличия требуют от него иного
поведения, и все же позволил на какое-то время взять верх эгоизму. Он
объявится, но позже, не сейчас.
Очарование неподвижности исчезло уже в следующий миг, когда она
отбросила в сторону одежду. Словно жирное пятно, лег на поверхность
опаленного солнечным сиянием камня темный узел. Она явно не подумала об
этом, как не подумала задержаться хотя бы на миг, чтобы расправить
смявшееся от падения платье. Его даже слегка разочаровало такое
безразличие. А через миг он уже не видел ничего, кроме нежной розовой кожи,
изящного изгиба плеч и ярких бутонов сосков: не обращая внимания на
каменную лестницу, она прыгнула в воду прямо с того места, где стояла,
изящно изогнувшись при этом в воздухе и подняв целый фонтан сверкающих
брызг.
Она не торопилась возвращаться на поверхность, и он внимательно следил
за ее движением под водой. Стройное тело ее казалось не менее подвижным,