"Джо Гудмэн. Мое непреклонное сердце " - читать интересную книгу автора

практические соображения, и она подчинилась этому порыву, по крайней мере
отчасти. Тайный голос уговаривал ее вовсе избавиться от этой одежды, но
здравый смысл Мерседес восставал против такого расточительства: ведь его
крови на одежде не было. Просто она напоминала о том, что Мерседес в ней
совершила.
Мерседес приложила ладони к вискам и зажмурилась. Она не хотела больше
думать об этом, И она не будет об этом думать! Тупая пульсирующая боль в
голове не проходила, и ее нельзя было заглушить, как несмолкаемый бой
литавр. Она покачнулась и тихо застонала от боли.
Мерседес опустила руки и открыла глаза. Усилием воли заставила она
себя подойти к шкафу в примыкающей к спальне туалетной комнате. Взяла с
полки ночную рубашку и надела ее через голову. Пышные складки тончайшего
полотна окутали ее как облако. Мерседес завязала атласную ленту на шее и
поправила рукава на запястьях. Подол рубашки мягко коснулся щиколоток,
когда она потянулась за халатом. И только надев свой халат и затянув пояс
на талии, Мерседес почувствовала себя наконец совсем спокойно, как младенец
в пеленках.
У кровати стоял простой деревянный стул с тазом и кувшином для
умывания и туалетными принадлежностями. Когда-то, еще в старые времена, в
спальне был комод, две тумбочки по обеим сторонам кровати, туалетный столик
с мягким пуфиком и письменный стол. Два высоких кресла с подголовниками,
обитые кремовой парчой, обычно стояли у камина вполуоборот друг к другу. В
туалетной комнате, кроме шкафа, были еще кушетка и высокий комод. Теперь
все эти великолепные вещи в стиле чиппендейл и Виндзор стояли в незанятой
комнате в южном крыле дома на случай, если к графу неожиданно приезжали
гости.
Мерседес привыкла к новой обстановке. Она не тосковала по тому, чего
уже не было.
Она умылась над тазом, немилосердно растирая лицо, будто могла таким
образом смыть кровоподтек на щеке. Боль от этой процедуры была нестерпимая,
но она отвлекала от надоедливой пульсации в голове, и Мерседес даже
почувствовала удовлетворение. Сев на край своей огромной кровати под
пологом, Мерседес распустила косу и начала расчесывать волосы. Она
проделывала это осторожными мягкими движениями, начиная с самых кончиков.
Вскоре волосы снова заструились и заблестели, и она сидела, покрытая, как
плащом, волнистыми шоколадными прядями.
Из-под подушки Мерседес достала маленькую бутылочку темного стекла с
настойкой опия и отмерила полную ложку. Эта бутылочка была ее тайной. Она
держала ее на тот случай, когда граф бил ее, будучи в плохом настроении.
Она пользовалась ею крайне редко, но не потому, что редко попадала под
тяжелую руку графа, а потому, что давно привыкла терпеть боль.
Она глотнула опия, но вскоре поняла, что боль была не только и не
столько физическая, от которой она искала избавления с помощью
притупляющего чувства лекарства. Она бы притерпелась к такой боли. Сейчас
же ей было необходимо освободиться от невыносимого чувства стыда.
Мерседес стоило большого труда встать с постели. Больше всего на свете
ей хотелось вытянуться под одеялом и погрузиться в целительный сон. Но
никому из тех, кто хорошо ее знал, не пришло бы в голову удивляться, что
другие заботы пересилили это желание. Мерседес поднялась с постели и пошла
проверить, как там ее двоюродные братья.