"Виктория Холт. Змеиное гнездо" - читать интересную книгу автора

когда он вовсе не приходил домой.
Я постучала. Ответа не было - и я вошла. Спальня была очень милая. В
ней стояла большая кровать с отполированными до блеска латунными
набалдашниками и оборчатым подзором под цвет занавесей. Сквозь высокие окна
виднелись величественные дома из серого камня на противоположной стороне
широкой улицы.
Я приблизилась к кровати - мама лежала бледная и очень спокойная, с
неподвижным лицом.
Я знала, что она умерла.
- Немедленно позови мистера Керквелла, - повернувшись к Китти,
державшейся позади, сказала я.
Наш дворецкий Керквелл появился тут же, за его спиной маячила миссис
Керквелл.
- Нужно послать за врачом, - сказал дворецкий. Растерянные и
потрясенные, мы ждали врача. Появившись, он сообщил, что мама умерла во сне.
- Смерть была мирной, - добавил он, - и отнюдь не неожиданной.
Послать за отцом мы не могли, ибо не знали, где он находится. Мы
предполагали, что он с деловой поездкой в Глазго, но уверенности в этом не
было. Он приехал в тот же день позднее.
Ни на чьем лице я не видела такого ужаса, как на его, когда он услышал
страшную весть. Как ни покажется странным, мне почудилось, что у него
виноватый вид.
Возможно, дело было в том, что он отсутствовал дома, когда случилась
беда. Но разве мог он корить себя за это?
С этого дня все изменилось. Я навсегда потеряла маму.
Шестнадцать лет я прожила в упорядоченном мире и даже не подозревала,
что в нем могут произойти такие резкие перемены. Я узнала, что покой,
безопасность, счастье, когда они у вас есть, дарованы нам свыше, и мы не
ценим ничего этого в полной мере, пока не утратим.
Оглядываясь назад, я вспоминаю очень многое: просторный удобный дом, в
котором источающие тепло камины загорались, едва холодные осенние ветры
напоминали о приближении зимы. Я не боялась замерзнуть, ведь в зимние дни я
выходила на улицу в теплых гетрах, пальто с меховым воротником и меховой
опушкой на рукавах, с шерстяным шарфом на шее, в перчатках да еще с меховой
муфтой для надежности. И еще меня грело сознание, что я принадлежу к одной
из самых уважаемых эдинбургских семей.
Отец возглавлял банк на Принсис-стрит, и, проходя мимо внушительного
здания, я всегда ощущала прилив гордости. В детстве я не сомневалась, что
все деньги, поступающие в банк, - собственность моего отца. Чудесно носить
фамилию Глентайр, принадлежать к такому блестящему семейству. Отца звали
Дэвид Росс Глентайр, меня нарекли Девиной - придумали имя, самое близкое к
Дэвиду. Будь я мальчиком, что устроило бы, по моим предположениям, родителей
больше, я тоже звалась бы Дэвидом. Но мальчика так и не появилось: мама была
слишком хрупкого сложения, чтобы рискнуть рожать еще раз.
Такие воспоминания посещали меня в этом доме, который стал одной из
многих моих горестных утрат.
Примерно за год до смерти мамы мы с ней частенько выезжали в экипаже за
покупками или с визитами к друзьям. Во всех больших магазинах маму встречали
с почтением. Мужчины в черных накидках спешили ей навстречу, потирая руки с
елейным восторгом: словно осчастливленные тем, что мама удостоила их