"Виктория Холт. Возлюбленная из Ричмонд-Хилл" - читать интересную книгу автора

походившим на маску.
Разговор принял крайне неприятный оборот, и Мария поспешила сменить
тему.
- Как хорошо, что теперь не существует этого жестокого закона!
Помнится, мои родители говорили о нем задолго до того, как я уехала во
Францию. Хуже всего в нем было то, что сыну-католику приходилось становиться
протестантом, если он хотел унаследовать состояние отца. Ты только
представь, что Уолтер, Джон или Чарлз это сделали! Чудовищный закон!
- Все законы, направленные против меньшинств, чудовищны. Но нам повезло
с королем, Мария. Он всегда высказывался за веротерпимость, да и вообще он
хороший человек. Я знаю, многие над ним потешаются... называют
"Георгом-хлебопашцем", потому что он любит землю, и "Пуговичником" - за его
интерес к ремеслам. Его считают скучным, потому что он верный муж... однако,
по-моему, король - хороший человек.
- Но хороший человек и хороший король не одно и то же. Ты только
посмотри, что творится в колониях! Я подозреваю, что король Георг сыграл не
последнюю роль в этой печальной истории.
- Тут ты права, моя дорогая, - вынужден был признать Томас. - Но я-то
говорил о его веротерпимости! Он защищал методистов и квакеров... и нам, как
мне кажется, тоже всегда сочувствовал.
В этот момент вошел слуга, доложивший, что к ним явился сэр Карнаби
Хаггерстон.
- Лорд Джордж Гордон возглавляет Протестантскую Ассоциацию, - сообщил
Карнаби, - и я слышал, что он подстрекает своих соратников выступить в
Лондоне против католиков. Господи, только бы здесь не вспыхнули мятежи... по
примеру Шотландии!
- Быть того не может! - воскликнул Томас. - Протестантская Ассоциация -
вполне достойная организация. Я в этом уверен.
- Но говорят, что Гордон - безумец, - вздохнул Хаггерстон.

* * *

Мария сидела у окна на верхнем этаже дома на Парк-стрит. Лондон был
объят ужасом, и она знала, что в любой момент толпа может выбежать на их
улицу, остановиться возле их дома, взломать дверь и разгромить или сжечь
все, что попадется ей под руку.
Томас просил, чтобы она уехала из столицы, но Мария не могла этого
сделать. Ведь Томас заявил, что его долг - оставаться здесь. Дома нескольких
его друзей были разграблены, некоторым священникам угрожала опасность.
- Я должен сделать все возможное, чтобы перевезти их в безопасное
место, - сказал Томас.
Как он будет считать себя истинным католиком, если убежит в деревню,
спасая свою жизнь? Да и потом... кто знает? Может быть, волнения
распространятся и на деревню... Однако Томаса очень огорчало то, что Мария
оказалась в самой гуще событий.
Мария же в кои-то веки сделала наперекор желанию мужа.
Решительно сжав губы - Мария могла быть весьма решительной, когда
считала это необходимым, - она заявила:
- Если ты останешься в Лондоне, Томас, я отсюда тоже не уеду! Тебе
может понадобиться моя помощь.