"Виктория Холт. Кирклендские забавы" - читать интересную книгу автора

- Что-то вы все молчите, мисс Кэти, - заметил Джемми. Он был прав - я
не испытывала желания разговаривать.
Множество вопросов готово было сорваться с моего языка, однако я
сдерживалась, ибо понимала, что ответы Джемми едва ли удовлетворят мое
любопытство. Я должна была увидеть все собственными глазами.
Мы ехали по аллеям, иногда столь узким, что ветви деревьев грозили
сбить шляпку с моей головы. Но я помнила, что скоро окружающий пейзаж
изменится: аккуратные поля и тесные аллеи уступят место просторным пустошам;
лошадка побежит в гору, и я вдохну запах вереска и болот.
При этой мысли я испытала острую радость и поняла, что соскучилась по
родным местам.
Заметив мой повеселевший вид, Джемми сказал:
- Уже недалеко, мисс Кэти.
А вот и наша деревня, Гленгрин. До названия городка она не дотягивает -
домишки, сгрудившиеся вокруг церкви, гостиница, общинный выпас, несколько
коттеджей. Миновав церковь, мы въехали в беленые ворота, и вскоре в конце
аллеи возник Глен-Хаус - неожиданно маленький, с опущенными жалюзи, сквозь
которые виднелись кружевные занавески. А за занавесками наверняка висели еще
и толстые бархатные шторы, не пропускавшие свет.
Будь дома дядя Дик, он бы раздвинул шторы, поднял жалюзи, и Фанни
ворчала бы, что мебель выцветет от солнца, а отец, он не замечал бы ее
жалоб.
Не успела я выбраться из экипажа, как на крыльце появилась Фанни.
Кругленькая, крепко сбитая йоркширка, она явно родилась хохотушкой, но,
по-видимому, долгие годы службы в нашем доме отучили ее веселиться.
Окинув меня критическим взглядом, она заявила:
- Вы там совсем отощали, в этом пансионе.
Я улыбнулась. Славное приветствие из уст женщины, с которой я не
виделась четыре года и которая с детства заменяла мне мать. Однако ничего
другого я и не ожидала: Фанни никогда не сюсюкала и любые проявления
нежности называла "дуростью" Она давала волю своим чувствам, только когда
могла выразить неодобрение. Но это не мешало ей окружать меня заботой,
следить, чтобы я была вовремя накормлена и тепло одета. Кружев, оборочек и
прочих "финтифлюшек", по выражению Фанни, мне носить не позволялось. Фанни
гордилась своей откровенностью и прямотой, зачастую граничащей с грубостью.
Ценя безусловные достоинства Фанни, я тосковала по нежности, пусть даже не
вполне искренней. Сейчас все эти воспоминания разом нахлынули на меня. Фанни
тем временем разглядывала мое платье, и рот ее скептически кривился. Редко
улыбавшаяся от удовольствия, она всегда была готова на презрительную
насмешку.
- Так вот, стало быть, что носят в тамошних краях? - изрекла она, и
губы ее снова дрогнули.
Я сдержанно кивнула.
- Отец дома?
- Ба, да это же Кэти... - Это был отцовский голос, и сам он уже
спускался по лестнице в холл, - бледный, глаза в темных кругах. Мне вдруг
подумалось: у него такой потерянный вид, будто он чужой в этом доме, да и
вообще в этой эпохе.
- Отец!
Мы обнялись, но отцовская приветливость была напускной, неискренней.