"Виктория Холт. Лев-триумфатор [И]" - читать интересную книгу автора

произошла такая трагедия. Стану ли я когда-нибудь такой же?
Нет, бабушка никогда не знала той любви, какую испытала я.
Были соблюдены рождественские обычаи: мы украсили залы остролистом и
плющом; дарили друг другу подарки на Новый год, а на Двенадцатую ночь,
канун Крещения, Колас нашел серебряный пенни в своем куске рождественского
пирога и стал королем на этот вечер: мужчины обнесли его на плечах вокруг
стола, и он нарисовал мелом кресты на потолочных балках зала, что должно
было защитить нас в Новом году от всякого зла.
Я заметила, каким взглядом мать следила за ним во время этой
церемонии и догадалась, что она думает о католицизме Хани и о моей
несчастной любви к Кэри и тайком молится за нас обеих.
Кейт и Хани гостили у нас до Коронации, которая была назначена на
пятнадцатое января. Кейт, как леди Ремус, и Эдуард, как наследник лорда
Калпертона, должны были занять свои места в королевской процессии. Хани
пригласила меня сопровождать ее, так что я видела все своими глазами. Мы
собрались у ворот Тауэра, куда королева прибыла из Вестминстерского дворца
по реке на своей барке. Это потрясающее зрелище вызвало всеобщий восторг,
несмотря на пронзительный зимний холод. Лорд-мэр Лондона и с ним
представители городских гильдий присутствовали там, чтобы приветствовать
государыню и выразить свои верноподданические чувства.
Мы видели, как королевская барка причалила к пристани Тауэра и
королева сошла на берег по специально сооруженному широкому трапу.
После этого мы с Хани вернулись домой, а несколько дней спустя
состоялся торжественный въезд королевы в Сити, чтобы выслушать
поздравления своих подданных по случаю Коронации. Процессия и
сопровождавшие ее маскарадные шествия и представления были обставлены с
большой пышностью. И с каждым днем все заметнее становилась одна перемена:
никто уже не осмеливался упоминать, как это свободно делалось при
предыдущем правлении, что Елизавета была признана незаконнорожденной.
Сказать такую вещь значило рисковать своей жизнью. В инсценировках и живых
картинах прославлялся Дом Тюдоров. Впервые рядом с изображениями Генриха
VIII выставлялись портреты матери новой государыни, Анны Болейн. Елизавета
Йоркская, мать Генриха VIII, изображалась украшенной белыми розами, и она
протягивала Белую розу своему супругу Генриху VII, который в ответ
предлагал ей Алую розу Ланкастеров. По всему Корн-хиллу и Чипу
разыгрывались представления масок и дети пели песни и читали стихи,
восхвалявшие королеву.
Ее Коронация была волнующим событием. Сама я не присутствовала в
Вестминстерском аббатстве, но Кейт, как пэресса Англии, была там и все нам
описала: как ясно и четко королева говорила, как твердо, ни разу не
сбившись, выполнила весь церемониал, пожаловавшись только, что миро,
которым ее помазали, оказалось просто салом и плохо пахло, как
величественно выглядела она в своей коронационной мантии и как великолепны
были звуки фанфар. Кейт уверяла, что самые знатные лорды с великой охотой
лобызали Елизавете руку и клялись быть верными вассаллами, и в особенности
ее красавец-шталмейстер Роберт Дадли.
- Ходит слух, - сказала Кейт, - что она собирается за него замуж. Что
Елизавета увлечена им - это ясно. Она с него глаз не сводит. Скоро мы
увидим королевскую свадьбу, помяните мое слово. Остается надеяться, что ее
прихоти не так скоротечны, как у ее отца.