"Георгий Константинович Холопов. Грозный год?- 1919-й, Огни в бухте (Дилогия о Кирове) " - читать интересную книгу автора

- Говоришь, возила больных и раненых с Форпоста? Любопытно...
- Что ж тут любопытного, Александр Гаврилович? Ветер пробирает до
костей...
- Я не об этом. Любопытно, что говорят раненые?.. Что думают?..
- Ах вот вы о чем...
- Тебе-то, конечно, все равно, ты целый день крутишься на народе, а
мне здесь... любопытно. - Шляпников плюхнулся в кресло, протянул Кауфман
портсигар, сам взял папиросу.
- Ну, если вам так хочется, Александр Гаврилович, я могу, конечно,
рассказать. - Кауфман затянулась папиросой. - Но при условии...
- Что это еще за "условие"? - Он нехорошо взглянул на нее.
Она не смутилась, выдержала этот взгляд.
- Откровенность и правда! - Теперь она сверлящим взглядом своих
раскосых, с монгольским разрезом черных глаз посмотрела на него.
"Знает что-то, чертовка!" - Он опустил глаза.
- Ну, это разумеется! - Шляпников закинул ногу на ногу и приготовился
слушать сестру.
Зная бешеный характер председателя Реввоенсовета, Кауфман начала
осторожно:
- Народ, Александр Гаврилович, усталый, голодный, больной, все
воспринимает в мрачном свете. Потому порой нелестно отзывается о
начальниках и учреждениях.
"Издалека начинает!" - Он заерзал в кресле, спросил:
- И о Реввоенсовете тоже?
- И о Реввоенсовете! - Кауфман потянулась за пепельницей.
- Ну-ну! Ты со мной не хитри! - Он погрозил ей пальцем.
- Зачем же хитрить?.. Народ говорит...
- Народ, народ! - Шляпников начинал закипать. - Что говорит твой
народ?
Она точно выстрелила в него:
- А народ говорит - Реввоенсовет фронта надо поднять на штыки!
Так-то, Александр Гаврилович!
Шляпников часто-часто замигал, попытался улыбнуться, но вместо улыбки
у него получилась какая-то гримаса.
- Неужели такое говорят?.. И меня вспоминают - начальник?!
- К тому же чересчур часто!..
- Даже часто? - Озадаченный Шляпников пожал плечами. Посмотрел по
сторонам. Но взгляд его ни на чем не задержался. - Откуда они меня
знают?.. Я, кажется, ни разу еще не выезжал из Астрахани.
Кауфман уже было не остановить: у нее тоже был бешеный характер.
Удивительно, здесь, с председателем Реввоенсовета фронта она чувствовала
себя куда свободнее и увереннее, чем с ранеными и больными
красноармейцами.
- Знают! Они всё знают. Сказать?..
- Говори, Кауфман! - Он махнул рукой.
- Говорят, вы преступник, Александр Гаврилович!
- Ну-ну!.. Ты поосторожней, сестра! - Шляпников побагровел, ткнул
недокуренную папиросу в пепельницу, хмыкнул: - Ишь, мерзавцы!..
- Говорят, вы преступник, Александр Гаврилович, и вас надо сбросить с
раската, как это делал Стенька Разин с боярами, - тут, во дворе