"Георгий Константинович Холопов. Грозный год?- 1919-й, Огни в бухте (Дилогия о Кирове) " - читать интересную книгу автора

красноармейцы из охраны эшелона - все были на равном положении, ели из
одного котла, спали на полу.
В углу комнаты стояла большая, неуклюжая печь. У раскрытых дверец,
освещенные пламенем, в накинутых на плечи шинелях, на циновке из чакана
сидели Оскар Лещинский и совсем юный красноармеец. Судя по обрывкам фраз,
которые долетали до Кирова и Атарбекова, раздевавшихся у вешалки, речь шла
о фронтовых делах. Беседа, видимо, была настолько интересна, что они не
заметили пришедших.
- Ну, а керенки еще ходят там? - спрашивал Лещинский.
- Да уже нет, товарищ Лещинский, - отвечал красноармеец. - Как-то нам
привезли их несколько пудов. Захватили на какой-то станции. Ну, пошел я на
базар. За патронами. Расплачиваюсь керенками, этакими вот аршинными
листами!.. Чеченец взял деньги, пощупал их, посмотрел на свет и говорит:
"Красивый деньга, хороший бумага, и парень ты хороший, но только эта
деньга я не возьму и патронов не дам". - "Почему?" - спрашиваю. - "Эта
деньга очень красивый, и бумага новый, один плохо - хозяина его нет дома!"
Киров рассмеялся, сказал:
- Ай да молодец чеченец!
Лещинский обернулся и тут же проворно вскочил на ноги.
- Наконец-то явились!.. Где вы так долго пропадали?.. Как дела?..
- Дела как сажа бела... - сквозь зубы процедил Атарбеков и сорвал с
плеча башлык.
Киров повесил пальто, сунул в карман рукавицы. Потер озябшие руки,
подошел к Лещинскому.
- Дела из рук вон плохи. Ничего реального. Одни обещания.
Юный красноармеец, сидевший у жарко топящейся печки, сгреб с циновки
свою шинель, привстал...
Синие, очень синие большие глаза Лещинского смотрели на Кирова
недоверчиво, и густые его брови были сведены у переносицы.
- И ничего, ничего реального?..
- Абсолютно.
- Да, дела здесь удивительные... О них вам еще придется послушать...
- Послушаем, послушаем! - сказал Киров, с каким-то озорством и с
нескрываемым удивлением посмотрев на юного красноармейца, раскрасневшегося
от жары, подошел к нему...
- Никак... Вася-Василек?
- Да, товарищ Киров, Вася Корнеев... Узнали! - От смущения он
старательно одергивал гимнастерку.
Поздоровавшись, Киров спросил у юноши, какими судьбами он оказался в
Астрахани.
- Это целая история, товарищ Киров... - Смущение не покидало юношу.
Киров повел его к окну, усадил на подоконник, сам сел на
подвернувшийся под руку фанерный сундучок.
- Сын кузнеца Панкрата из Грозного. Герой! Служит в бригаде
Кочубея, - представил он Василия Лещинскому и Атарбекову. С любопытством
разглядывая раздавшегося в плечах, возмужавшего и лицом Васю-Василька, он
спросил: - Давно из армии?.. Как удалось пробраться через степь?..
- Из армии я давно, - опустив глаза, стал рассказывать Корнеев. -
Почти целый месяц. До Астрахани, правда, добирался, как шах персидский.
Кочубей для такого дела и верблюда не пожалел. А здесь - застрял. Попал в