"Георгий Константинович Холопов. Грозный год?- 1919-й, Огни в бухте (Дилогия о Кирове) " - читать интересную книгу автора

Через калмыцкую степь проходят две главные дороги. Одна из них -
старый Крымский Шлях, или Большая Татарско-Крымская дорога. Она тянется от
поселка Форпост, расположенного на берегу Волги, как раз напротив
Астрахани, и до озера Яшкуль, потом сворачивает на северо-запад, доходит
до манычских лиманов и отсюда уже идет вдоль правого берега Маныча до
места его впадения в Дон. Этой дорогой в далекую старину совершали набеги
на южные княжества России сначала печенеги и хозары, потом половцы, шел
Чингисхан во главе своих полчищ. Эта же дорога служила для связи крымских
и астраханских ханов. Несколько позже Крымский Шлях был продолжен
украинскими чумаками. С днепровских берегов ездили они к Каспию за
белорыбицей, индийскими шелками и туркменским каракулем. Чумаками же в
калмыцкой степи были проложены десятки скотопрогонных трактов, по которым
гнали на Украину баранту и коней, которых скупали у кочевников.
Вторая дорога - Большая Кизлярская - берет свое начало от того же
поселка Форпост, идет через сёла Басы и Елабужское, сворачивает на юг и до
самого Кизляра тянется вдоль каспийского берега. По этой дороге еще не так
давно Астрахань держала связь со всеми крепостями и редутами кавказской
оборонительной линии. Потом она потеряла свое былое значение и стала
только торговой магистралью, по которой низовье Волги сообщалось с
Северным Кавказом.
Когда отступающая армия, блуждая по степи, попала наконец на эти
дороги, ведущие в Астрахань, то особой радости не испытала, потому что и
по этому пути не было подготовленных этапных пунктов, транспорта,
околотков для больных. Положение армии стало еще более угрожающим, когда
наступила пора сильных снегопадов, ударили морозы, забушевал шурган.


Всю ночь сквозь леденящий ветер шли матросы-балтийцы отряда Тимофея
Ульянцева: герои революционного Кронштадта, герои "Гангута", "Авроры" и
других кораблей Балтийского флота.
За балтийцами шли черноморцы. Командира, больного сыпняком, по
очереди несли на носилках. Метался он в бреду, норовил вырваться из рук
своих товарищей, но его снова укладывали.
Ночью ударил мороз, сковало пустыню. Застыли барханы в самых
причудливых формах.
Молча шла колонна в ночи, прислушиваясь к крику командира отряда, к
его плачу по Черноморской потопленной эскадре. Многих прошибала слеза, и
не один тяжело вздыхал:
- Эх, эскадра!..
Вспоминали солнечный Севастополь, набережную, прибой и штормы, чаек,
кружащихся над рейдом, многоголосую перекличку кораблей, поход эскадры в
Новороссийскую бухту, многотысячные митинги, на которых решалась судьба
Черноморского флота, наконец, потопление флота, плач матросов, их жен и
снова тяжело вздыхали:
- Эх, эскадра!..
Когда забрезжил рассвет, привстал на носилках командир отряда, окинул
воспаленными глазами заснеженную пустыню - и увидел пенистое море и
корабли.
- Стой, ребята! - крикнул он. - Поклонимся эскадре!
Колонна остановилась. Правду говорил командир. Не эскадру ли "летучих