"Георгий Константинович Холопов. Грозный год?- 1919-й, Огни в бухте (Дилогия о Кирове) " - читать интересную книгу автора

На Астрахань! К спасительным берегам Волги!
Вместе с армией уходили мастеровой люд, иногородняя беднота,
разноплеменный Северный Кавказ. Отряд матросов Черноморского флота.
Балтийский отряд. Полки Таманской дивизии. Шахтерские отряды. Китайский,
Латышский, Мадьярский батальоны. Население ближайших городов, станиц, сел,
аулов. Десятитысячный обоз семей красноармейцев.
Не лучшие марковские и корниловские офицерские полки, одетые и обутые
англичанами и французами, не белые полки терских и кубанских казаков, а
голод, холод, повальный сыпной тиф и черная оспа заставили отступить 11-ю
армию - раздетую и разутую, без вооружения и боеприпасов, брошенную на
произвол судьбы Реввоенсоветом Каспийско-Кавказского фронта, где до
середины января еще понятия не имели о трагедии армии. В эти дни отсюда
летели в Москву телеграммы: "Во флоте и 11-й армии без перемен".
От Святого Креста до Кизляра на десятки верст в глубь степи
растянулись отступающие части, прикрываемые бригадой Кочубея. Святой Крест
пылал пожарами. Горели горы хлеба и фуража, так и не попавшие в армию по
милости "архиерея" и других преступников из Реввоенсовета фронта.
Взрывались тыловые склады. Не было транспорта, чтобы вывезти все это
добро, а дорога до Астрахани была дальняя.
Огнем был обложен Кизляр. В темной ночи было светло как днем. Пылали
дома и склады. На станции, забитой вагонами с армейским имуществом, стояло
непрерывное грохотание. Это артиллеристы подрывали тяжелые орудия и
снаряды, большой подвижной состав из пульмановских вагонов, в которых
размещались артмастерские и артсклад, а заодно - штабеля турецких
снарядов, по калибру непригодных к нашим орудиям.
Варили пищу, грелись у костров. Жгли все, что можно жечь.
Повсюду искали воду. За кружку платили пачки денег. Но воды нигде не
было. Передние колонны всю выпили, иссушили колодцы. Тогда принялись за
вино. Кизляр - пьяный город. Что ни двор, то винный погреб, у каждого свои
виноградники. Брали вино и в дорогу. Запасались продуктами и одеждой.
Прощаясь с Кавказом, многие плакали от обиды, грозили кадету и
нерадивым руководителям фронта, скопившим на складах горы всякого добра, и
уходили в гибельные пески калмыцкой степи.
Отступающих преследовал конный корпус белых. Разъезды деникинцев
налетали на обозы, добивали раненых и тифозных, хватали пленных и увозили
их к себе в подвалы контрразведок: в Ачикулак, Архангельское,
Воронцово-Александровск, Прасковею, Левокумское. Здесь их допрашивали.
Упорствующих раздевали, обливали водой и выставляли на мороз. Вешали по
пять, по десять человек вместе. Живыми зарывали в землю. Выкалывали глаза.
Топили в колодцах. В лютый мороз запирали в пустых амбарах.
Армия все дальше и дальше уходила в глубь калмыцкой степи.
Бескрайна калмыцкая степь. На много сотен верст простирается она на
север и на восток, в барханных песках, поросшая кое-где белой и красной
шелюгой, молочаем, полынью-травой да триостницей. Вокруг ни деревца, ни
ручейка. Только изредка попадаются солончаковые озера, еще реже
колодцы-худуки кочевников с красноватой водой, малопригодной для питья.
Летом степь звенит от зноя и лишь одни коршуны парят в безоблачном
небе. Зимой она покрыта снегом и шурган бушует над ней. Попадет в эту пору
человек в калмыцкую степь - погибнет от лютых морозов, от голода,
задохнется от шургана, волк загрызет.