"Нинни Хольмквист. Биологический материал " - читать интересную книгу автора

светлым. Я верила, я надеялась, что успею завести ребенка. Или начну
зарабатывать много денег, или найду партнера - человека, который будет меня
любить и захочет жить со мной. До самого последнего момента я отчаянно
надеялась на Нильса.
Нильс был на несколько лет моложе меня. Высокий, сильный, полный жизни,
сексуально привлекательный. У нас были общие желания, общие фантазии, общие,
отличавшиеся от большинства политические взгляды. Мы идеально подходили друг
другу. Но у него уже была другая женщина. И ребенок. Мальчик.
Нильс никогда не говорил, что любит меня. Но для него, как и для меня,
это было слишком громким словом. Но он говорил, что "почти влюблен" в меня,
он говорил это много раз, и мне этого было достаточно. Быть почти любимой -
это почти так же хорошо, как быть любимой.
Может быть, именно поэтому я, за месяц до моего пятидесятилетия,
осмелилась повернуться к нему и попросить спасти меня - да, в отчаянии я так
и сказала: спасти меня, - разойтись со своей подругой и стать моим
постоянным партнером и, независимо от того, так это или нет, в письменной
форме уведомить власти в том, что он меня любит. Когда я об этом попросила,
Нильс испугался, даже зарыдал. Он сидел голый на краю постели и рыдал. В
первый и последний раз я видела его плачущим. С мокрым от слез лицом, Нильс
потянулся за одеялом, чтобы прикрыть наготу, которая раньше его не
беспокоила, и сказал мне:
- Доррит, ты мне нравишься, никто никогда мне не нравился так, как ты.
И дело тут не только в сексе, ты это знаешь. Я ценю тебя, уважаю, я почти
влюблен в тебя, и я хотел бы жить с тобой вместе. Но я также хочу, чтобы мой
сын вырос в нормальной семье, с мамой и папой. А кроме того, я не могу
сказать, что люблю тебя, не могу солгать... Я просто не умею лгать. Я не
могу сказать это тебе, и я не могу сказать это властям. Я не могу написать
неправду. Это было бы обманом, преступлением... Ты должна понять меня,
Доррит. Я...
Он замолчал, сделал глубокий вдох, сглотнул, высморкался, вытер нос
рукой и продолжил едва слышно:
- Мне так жаль, так жаль. Я... Ты знаешь, как много ты для меня
значишь. Я буду по тебе скучать...
Он плакал и плакал. Обнимал меня, цеплялся за меня и плакал как
ребенок. Я не плакала.
Тогда не плакала.
Я не плакала, пока не пришло время прощаться с Джоком, моей собакой,
которая жила со мной все последние годы Джок - датско-шведский пес, белый, с
черными и коричневыми пятнами, карими глазами и мягкими, как бархат, ушами -
одно белое и одно черное. Я отдала его семье по соседству, которой доверяла.
Лиза, Стен и трое ребятишек. У них было большое хозяйство с лошадьми и
курами, и они все обожали Джока. Особенно дети. Я знала, что он тоже любит
их и что там ему будет хорошо. Но... но все равно он был мой. А я - его.
Между нами была - без всякого обмана и притворства - любовь. Взаимная
любовь - в этом у меня нет никаких сомнений. Но животные не считаются, их
преданности и любви недостаточно, И только отдав Джока Стену и Лизе, по
дороге домой я заплакала.
Любить и бросать - понятия несовместимые. Это две настолько
диаметрально противоположные вещи, что, когда они оказываются рядом по не
зависящим от них обстоятельствам, эта ситуация требует объяснений. Но я не