"Вольфганг Хольбайн. Немезида: От часа тьмы до рассвета ("Немезида" #2)" - читать интересную книгу автора

тоже сначала подумал, кто может заподозрить такую тихую, невзрачную особу в
убийстве?.. Но всем известно, в тихом омуте черти водятся. А едва стоило
этой Марии открыть рот... Мы все видели, как много она знает про
преступления в Третьем рейхе. В такие бездны погружаются лишь тогда, когда
занимаются чем-то нехорошим.
Ну да, тебе это известно более чем кому-либо из нас, подумал я про
себя, установив с некоторым удовлетворением, что Карл уже имел возможность
поплатиться за свои слова. Должно быть, я не стал бы осуждать Элен, если бы
она свое доморощенное психологическое обвинение обрушила бы не на Марию, а
на Карла.
В то самое мгновение, когда я был уже готов, нисколько не сдерживая
себя, начать обвинять и молодую врачиху, и любого другого, не имея никаких
сколько-нибудь убедительных доказательств вины, я вдруг осознал, чем мы тут
занимаемся: как крысы, мы только и ждем того момента, когда один из нас
сделает какую-нибудь ошибку, чтобы тут же свалить на него всю вину за все
несчастные случаи этой ночи и вцепиться ему в горло. Это дало бы выход нашей
ярости, нашей беспомощности и нашему отчаянию, это позволило бы нам
наброситься на какого-то козла отпущения и тем самым обрести хотя и
обманчивое, но все же чувство защищенности. Мы должны все взять себя в руки!
- Должно быть, у Марии окончательно перегорели предохранители, когда
она обнаружила, что дед Эда служил в СС, - продолжал Карл. - И мне кажется,
это довольно странное совпадение... что дед Эда как раз имел дело с этим
Клаусом Зэнгером, который основал эту школу и, очевидно, по самые уши погряз
в каких-то подозрительных махинациях.
Он посмотрел на нас взглядом, ищущим нашего одобрения. Мне очень не
хотелось отступать от своего замысла и попытаться не обвинять никого без
объективных оснований, но упитанный хозяин гостиницы не оставлял мне никакой
возможности испытывать к нему хоть толику обычной симпатии. Его раболепное
поведение было мне столь же противно, как и темная мокрая полоса у него
между ног. Грязный слизняк, подумал я про себя. Как только ты одержишь верх,
ты не упустишь ни малейшего шанса, чтобы нанести удар в спину. Что сказал
Карл? Что нас привела сюда наша алчность? Это не так. Это он привел нас
сюда, и только он. Мы были одни-одинешеньки в этом богом забытом месте, без
автобусного или железнодорожного сообщения и без других средств связи с
цивилизацией. И именно Карл привез нас в эту крепость, где мы теперь
застряли. И это его заявление о нашей мнимой алчности показывало, что того,
что случилось здесь и, может быть, еще произойдет, - всего этого он мог
желать всем своим существом. Я ненавидел его.
- Мне кажется, что этот доморощенный психоанализ, заимствованный из
голливудского кинематографа, более чем сомнителен, - холодно проговорила
Юдифь, и я с удовлетворением отметил, как Карл смущенно опустил глаза и еще
немного сжался, как провинившийся кот. Если бы он сейчас снова начал скулить
и если бы у меня случайно в кармане брюк завалялась косточка, я бы ее кинул
ему, но затем лишь, чтобы сразу отнять, как только он начнет к ней
принюхиваться.
- И я сомневаюсь, что только на том основании, что наша госпожа хирург
умеет вскрывать череп, можно утверждать, что она разбирается в тонкостях
души, - насмешливо продолжала Юдифь. - Я бы не стала обращаться к электрику,
если у меня прорвало водопроводную трубу.
Я заперт в этой крепости вместе с двумя трупами, одним наполовину