"Вольфганг Хольбайн. Немезида: От часа тьмы до рассвета ("Немезида" #2)" - читать интересную книгу автора

- Да... конечно... - я медленно кивнул и одновременно помотал головой.
Слегка смутившись и чувствуя свою беспомощность, взглянул на все еще
скорчившегося на линолеумном полу хозяина гостиницы.
Карл нерешительно протянул ко мне руку, как будто бы полагая, что я
помогу помочь ему встать, но я лишь состроил гримасу отвращения и
отвернулся. Присмотреть за Карлом? Не имею понятия, какой смысл вложила Элен
в эти слова, но я даже мысленно отказался исполнить ее требование, поскольку
мне было решительно противно в какой бы то ни было форме прикасаться к
пропитанному кровью и мочой, опухшему типу с длинными, спутанными волосами,
свисающими тонкими прядями, склеенными кровью. Я все еще чувствовал во рту
привкус желудочного сока и желчи и боялся, что меня снова вырвет, если я
только подойду близко к хозяину гостиницы. И при этом решающим был даже не
его отвратительный вид и противный запах, а в большей степени то, что так и
остался без ответа гложущий меня вопрос относительно его роли во всей этой
истории, какое он имел отношение к обеим смертям и что творилось в его,
возможно, больном мозгу, что заставило его так правдоподобно играть эту
жалкую роль.
Я скорчил гримасу и начал осматривать пол, ища окровавленный кинжал
Наполы, который бросился мне в глаза, когда я вошел на кухню. У меня не было
доказательств вины Карла, так что мне приходилось рассчитывать только на
признание. Этот проклятый кинжал был оружием, которое оборвало жизнь
Стефана, им же на глазах у Карла (а может быть, и от его собственной руки)
был убит Эд, и, если направить его против самого Карла, можно будет
поговорить с ним начистоту. Если имелось нечто важное, о чем он до сих пор
помалкивал (а моя интуиция подсказывала мне, что была куча интересных вещей,
которые этот толстый хиппи утаил от нас), я заставлю его говорить. Мы
остались наедине.
Когда я нагнулся за оружием и поднял его, меня прошиб холодный пот. Мой
желудок болезненно сжался, и мне пришлось подавить приступ рвоты. У меня
было чувство, как будто я делаю нечто запретное, аморальное, более того,
нечто невероятно ужасное. Этот проклятый нож прервал две человеческие жизни,
и на какой-то краткий миг у меня было чувство, как будто холод отточенного
как бритва металла пронзил кончики моих пальцев, устремился по моим сосудам
к сердцу и крошечной занозой застрял в нем, чтобы превратить его в кусочек
льда. Мне сразу представилось, что в результате я, наверное, мог бы невольно
превратиться в кровожадное чудовище, но я мысленно успокоил себя, что это
страшное предположение - всего лишь часть абсолютно нормального безумия,
которое медленно овладевало мной в результате пережитых ужасов последних
часов. Пожалуй, следовало бы больше беспокоиться, если бы я не ощущал ничего
подобного, сопротивляться этому было бесполезно. В данной ситуации было бы
ненормально оставаться абсолютно нормальным. Это всего лишь кусочек стали,
мысленно успокаивал я сам себя, только кусочек металла - и ничего больше, и
он не имеет над тобой никакой власти, наоборот, - это нечто, что может
действовать послушно твоей собственной воле. Я не мог допустить, чтобы я сам
своими сумасшедшими мыслями довел себя до состояния, когда стал бы бояться
этого оружия сильнее, чем Карл, у которого я с его помощью собирался
выведать ту или иную страшную тайну. И если я сам буду бояться этого
проклятого ножа, зажатого в моей руке, этого нельзя будет не заметить. Карл
был грандиозным актером, он, дрожа, сидел передо мной и молча, перепуганным
взглядом молил о сострадании. Я должен переиграть его.