"Вольфганг Хольбайн. Кровь тамплиеров" - читать интересную книгу автора

последнее время. Заберет ли Роберт его к себе или нет, мальчик в любом
случае покинет монастырь, в этом тамплиер был более чем уверен.
- Другие даже не знают, что ты его не убил. - Квентин старался говорить
спокойным голосом, но Роберт чувствовал отчаянное сопротивление в словах
старика.
- Да, - согласился тамплиер, - и я не могу и не хочу больше это
утаивать.
Квентин глубоко вздохнул. Фон Метц с облегчением заметил, что
непреклонное упрямство в глазах монаха начало уступать мысли, что тамплиер
имеет все права на Давида. Роберт подавил в себе желание заключить в объятия
старого друга, утешить его; он снова посмотрел через окно на своего сына,
который в данное время подметал ступеньки, ведущие к церковному порталу. И
тут произошло нечто странное: Давид совершенно неожиданно для себя схватил
обеими руками старую соломенную метлу и вскинул ее, словно мощный меч,
направив воображаемый клинок на заливавшуюся истерическим лаем собаку. Он
остановил метлу всего за миллиметр от головы пса. Вслед за тем смущенно
пожал плечами и с удивлением посмотрел на метлу, словно сам не мог понять,
что он только что сделал. Собака сообразила, что разумнее будет прекратить
лай, и, повизгивая, отбежала на несколько шагов от юноши и от его, быть
может, недооцененного ею раньше оружия, которое он обычно использовал для
подметания ступенек. Давид продолжал недоверчиво разглядывать метлу, точно в
нее вселилась какая-то самостоятельная магическая сила и это она несет
ответственность за подлое покушение на собаку. После этого он отложил ее и,
словно извиняясь, стал почесывать онемевшего от испуга ретривера за ушами.
На губах фон Метца играла гордая улыбка.
- Когда я вернусь из Лондона, - решительно сказал он, - Давид узнает,
кто он.
Лучшей погоды для ночного праздника трудно было пожелать. Воздух в лесу
был теплым, небо - ясным, в звездах; высоко над макушками мощных дубов висел
месяц в форме серебряного серпа. Давид давно уже не чувствовал себя так
хорошо, как теперь, когда отправился наконец на поляну. Получить разрешение
Квентина, принять приглашение Стеллы и пойти на лесную вечеринку оказалось
гораздо проще, чем он предполагал. Самым тяжелым было время перед их
коротким разговором, когда он, как и каждый вечер, сидел в просторной,
пыльной, доверху набитой знаниями и старыми историями библиотеке и, глядя
одновременно в книгу и на монитор компьютера, мучительно размышлял, как
получше сформулировать просьбу. Он старался как можно меньше думать о
Стелле, но, погруженный в свои мысли, все время что-то чиркал в блокнотике,
вместо того чтобы переводить лежащий перед ним латинский текст, как он
твердо обещал Квентину. Проходя мимо, монах наклонился к нему, чтобы
посмотреть, как далеко он продвинулся в своей работе. Квентин не был, как
опасался Давид, сильно разочарован или даже разозлен, увидев, что его ученик
практически ничего за сегодняшний вечер не сделал, скорее он показался
Давиду обеспокоенным, и юноше это было почти так же неприятно, как выговор.
Он чувствовал, что постоянная озабоченность Квентина начинает его стеснять.
Монах рассматривал рисунок в черновом блокноте - клинчатый
восьмиугольный крест тамплиеров, - который Давид нарисовал, сам толком не
зная почему. Квентин наморщил лоб, но ничего не сказал. Тогда Давид собрался
с духом и просто, в нескольких словах, сообщил ему о приглашении Стеллы. Он
счел это наиболее дипломатичным, так как это освобождало его от