"Николай Хохлов. Право на Совесть " - читать интересную книгу автора

- А я ничего и не просил пока.
Галина резко повернулась и пошла к двери. Видимо, нервы ее уже начинали
сдавать. Я не задерживал ее и только проговорил вдогонку: "До скорого
свиданья".
Она ответила что-то невнятное, не оборачиваясь проскользнула в сенях
мимо Нины и исчезла.
Я не смог ответить вошедшему Карлу удачно ли прошла встреча. Я не знал
этого сам.
Трудно сказать, кому пришлось тяжелее в последующие сорок восемь
часов - нам с Карлом или Галине. Наверное, все же ей. Мы приняли нужные меры
безопасности и наши связные готовы были к уходу из города. Если Галина
потеряла бы голову и связалась с гестапо, гибли только Карл и я и вместе с
нами один из вариантов убийства гауляйтера. Умирать нам не хотелось, но мы
знали, что после нас придут другие докончить дело.
На Галину же свалилась тяжесть непреодолимого.
Мы знали, что не в первый раз гауляйтеровской горничной приходилось
задумываться о своем положении и о своем долге перед родиной. Но до сих пор
у Галины был, очевидно, выбор и возможность отложить решение. Она могла
ускользнуть от ответа и скрыться в своем доме недалеко от Комиссариата, как
в норе. Теперь же нам предстояло показать ей, что уходить больше некуда и
откладывать решение - невозможно. Для этого мне предстояло надеть офицерскую
форму и нанести визит Галине на ее собственной квартире.
К субботе было продумано и решено, чего именно мы хотим от Галины.
Маруся принесла из тайника в заброшенном доме две английских мины и
карандашные взрыватели. На листке бумаги было написано печатными буквами,
как обращаться с миной и взрывателем. Одна из "магниток", на вид поновее,
была завернута вместе с двумя "карандашами" в розовую упаковочную бумагу,
сохранившуюся от посещения нашими связными комиссионного магазина.
В тот же вечер мы узнали, что один из хороших знакомых Галины Мазаник,
повар немецкой столовой, согласился помогать партизанам и ждет наших
указаний для совместного давления на горничную.
Повар жил недалеко от Галины и его я навестил первым. Его предупредили,
что посетитель будет в немецкой форме и держал он себя очень спокойно.
Многого от него не требовалось по нашим планам. Он должен был поддерживать
Галину морально, если она пришла бы к нему за советом и гарантировать ей,
что я - партизан, а не гестаповец.
Следующим шагом было - посещение Галины.
Часа в четыре дня, в воскресенье, я остановился с розовым пакетом
подмышкой и радужными надеждами в душе у группы деревянных флигелей,
недалеко от центра Минска.
Наискосок, на другой стороне улицы, кусок крыши гауляйтеровского дома
просвечивал сквозь листву деревьев. Кругом, в прилегающих домах, жили в
основном люди, работавшие в немецких учреждениях. Я еще раз тщательно
осмотрел свой офицерский мундир и поправил Железный Крест на левом кармане.
Флигеля окружали небольшую площадку утрамбованной земли. В глубине
этого своеобразного двора виднелось крыльцо с навесом. Двор был пуст и лишь
на ступеньках крыльца сидела девушка лет двадцати, в белой спортивной блузке
и темной юбке. К деревянной балюстраде крыльца был прислонен велосипед.
Мое приближение не испугало девушку и не заставило ее встать. Она с
любопытством изучала мою полевую форму, знаки отличия и ордена.