"Григорий Гибивич Ходжер. Куку летели на юг (Рассказ) " - читать интересную книгу автора

видны были их чёрные любопытные глаза.
- Эх! Эх! Почему, когда я на охоте, не летите так низко! - возбуждённо
кричал Пётр. - Вон сбились в кучу, можно одним выстрелом двух сбить. Гляди,
гляди!
Ночью гуси летели, как и днём. "Колянлянг! колянлянг", - волновались
первогодки, что, наверно, означало на их языке: "Куда мы летим? Темно,
ничего не видно, наверное, с пути сбились! Устали, когда отдыхать сядем?
Проголодались, скоро ли привал?" - "Конг! конг!" - басовито отвечал вожак.
"Не тревожьтесь, дети, я не собьюсь с пути. Держитесь, путь долог, рано
отдыхать".
Мы с Петром выметали сеть и поплыли, слушая гусиные разговоры, и каждый
по-своему растолковывал их и мечтал. Когда же мечтать, если, не в такую
тёмную прохладную ночь, полную природной музыки? Но внезапно оборвался
гусиный гомон, затих шелест крыльев, наступила такая тишина - в ушах
зазвенело. Я даже испугался, не оглох ли, стукнул веслом по воде - нет,
слышу. На берегу село, хоть собака должна залаять, корова замычать. Тишина.
Ни звука ни из села, ни от лодки Тимки, который плывёт впереди нас, ни от
той, которая за нами. Видно, задремали они. Проходит минута, вторая, и вдруг
я начинаю ощущать, как маленькие волны лижут гладенькими язычками борта
нашей лодки. Даже тепло стало на душе, будто это не волны, а маленький щенок
мою руку лижет. Потом мне показалось, что я слышу, как свинцовые грузила
нашей сетки тащатся по дну Амура, стучат о камни. Да, так и есть, одно
грузило подходит к камешку: "тук" - и дальше поползло, шуршит, оставляя на
песке полоску. Всё дно Амура в таких полосках, словно борону волочили. Ага!
Вот грузило подходит к большому камню.
"А-я-я! Очищали всё дно, а такой большой камень не убрали! - возмущаюсь
я. - Кто же будет отвечать, если сеть зацепится и порвётся?"
Грузило подходит к камню - "тук!". Я вздрагиваю, открываю слипшиеся
глаза. Вот, чёрт возьми, уронил электрический фонарик! Неужели я заснул? Что
же с сетью? Поднимаю фонарик. Горит. Направляю на берег, вглядываюсь. Есть!
Плывёт наш буй. Всё в порядке! Обрадованный, я забыл про маяк с фонарём. Его
проплывать нельзя, там коряжины. Взглянул на берег - вот он уже перед
носом!
- Пётр! Пётр! Выбирай сеть, к маяку подплываем! - кричу я напарнику.
Пётр, как обычно, нехотя приподнялся, огляделся.
- Гуси пролетели, - проговорил он, зевая.
- Сеть надо выбирать, - я повернул лодку бортом к сети.
- Не спеши, рано, рыбы мало.
- Гляди, маяк уже на носу!
- Глаз, что ли, нет? Вижу, - лениво ответил Пётр и неторопливо полез в
карман, оторвал полоску газеты, зажал её губами, достал кисет. У меня опять
выскользнул фонарик, ударился о дно лодки. Поднял его, включил. Не горит. Я
разобрал на ощупь, проверил батарейки, лампочку - всё цело.
- Лампочка перегорела, - сказал я и, посмотрев на берег, оцепенел:
лодка проплыла маяк.
- Пётр! - я крепко выругался. - Сеть выбирай!
Пётр зашевелился, в губах его белела полоска газеты, в кулаке зажат
кисет. Он, не торопясь, чиркнул спичкой, поднёс к бумаге, она загорелась, и
я увидел закрытые глаза напарника.
- Собака! Сеть проспал! - я прыгнул на корму, в это время бумага