"Иоанна Хмелевская. Версия про запас" - читать интересную книгу автора

старые салфетки, начищала ботинки, просившие каши, а кухонные полотенца
шила из тряпок. Тот день, памятный цветком настурции, я провела в
результате, латая дыры.
Больше всего в детские годы мне не хватало одиночества. Я любила
бывать одна, но такое счастье выпадало редко и длилось недолго. Одна я
бывала только по дороге в школу и обратно, а дома - когда тетка шла в
ванную или к нам приходили гости. Я мечтала о гостях, но у нас мало кто
бывал. Во время визитов гостей меня отправляли в спальню, где я переживала
самые прекрасные минуты моей жизни. Не имело значения, что я делала,
чинила ли коврик, лежавший перед кроватью, или сидела неподвижно,
уставившись в стену, это было неважно. Важно было то, что я была одна, не
чувствовала на себе ее жуткого взгляда, не слышала свистящего дыхания и в
ноздри мне не бил ее запах.
Тетка смердела. Иначе, чем молоко, но тоже отвратительно. Она не
мылась, не стирала одежду и постоянно источала запах грязи. Я так и не
смогла к этому привыкнуть. Ее непременное присутствие превращалось в
мучение для меня, я всегда должна была сидеть в той же комнате, где и она,
всегда выходить из дома вместе с ней. Я ненавидела эти выходы, особенно
летом, потому что обязана была надевать свитеры, рейтузы, платки, в
которых изнывала от жары. Тетка мерзла, а значит, и я должна была тепло
одеваться. Удивительно, как я вообще жива осталась.
У меня никогда не было ни копейки денег. Я никогда не выезжала на
каникулы. Я понятия не имела, как выглядит деревня, море, озеро или лес, в
глаза не видала живой коровы. В зоопарке была только раз со школьной
экскурсией. Я не могла себе представить, что такое кино, не знала вкуса
мороженого. Шоколадом, апельсинами, кока-колой меня угощали в школе, но
мороженого никто в школу не приносил, а приглашения в гости к подружкам
мне запрещено было принимать. Я даже не понимала, что не знаю, как
выглядит нормальное человеческое жилье.
Протест рос вместе со мной и наконец проявился. Способствовали тому
два события.
Сначала к нам пришел с визитом какой-то человек. Дверь открыла ему я,
предварительно спросив: "Кто там?", без этого открывать не дозволялось. Он
назвал свое имя, Райчик. Я сказала тетке, что за дверью стоит пан Райчик,
и та велела его впустить. Я плохо разглядела его, в прихожей было темно,
лишь отметила про себя, что раньше его не встречала, и шмыгнула в спальню.
Мне было тогда уже пятнадцать лет, но правило удалять меня с глаз долой
при появлении гостей оставалось в силе.
Радуясь нескольким минутам передышки, я закрыла за собой дверь и как
можно тише отворила окно, внимательно прислушиваясь к голосам в соседней
комнате, чтобы тетка не застала меня врасплох. Открывать окна было
запрещено, тетка предпочитала спертый воздух всякому другому. Затем я
принялась читать, то и дело подслушивая через замочную скважину, чтобы по
ходу беседы определить, сколько времени еще пробудет у нас гость. Как
долго я смогу пользоваться свободой взаперти, пять минут или час?..
Мужчина говорил громко, и я отчетливо слышала его слова.
- Вы, видно, полагаете, пани Эмилия, что всех перехитрили? Но ведь
покойница пани Юлия завещания, кажется, не переписывала? Собственной рукой
перед смертью все отписала внучке, разве нет?
Тетка отвечала ему значительно тише, я слышала только свистящее