"Владимир Хлумов. Дети звезд (пьеса)." - читать интересную книгу автора

выход, и ты простишь меня, как я простил тебя. Но только не говори
так, как раньше. Я не понимаю такого разговора. Ты говоришь о том,
чего нет и никогда не было в действительности, а лишь в больном
воображении этого... (замечает, как Елена крепко сжимает ручки
кресла, и подбирает слово)... безответственного человека. Вот ты
опять нервничаешь, но я же не прошу прямо сейчас все вернуть на
прежние рельсы, я прошу просто подождать хоть полгода, хоть месяц.
Поживем отдельно, подумаем, а потом решим. Но завтра...завтра ни в
коем случае не нужно ничего решать. Скаже же свое слово.
Елена. Ничего нового я тебе не скажу и, наверное, ничего нового от
тебя не услышу. (Встает.) Вот ты его назвал безответственным
человеком, а известно ли тебе, Разгледяев, что это оскорбительно
мне слышать, и не только потому, что слово плохое, а потому
неприятно мне тебя слушать, что ты дорогого мне человека одним
словом обозначить хочешь. А известно ли тебе, слышал ли ты
когда-нибудь, или читал в своих схоластических книгах о том, что
нельзя человека одним словом обозначать? Нет, не слыхал ты этого и
нет этого в твоих книгах, ведь они все насквозь - солянка сборная
из ярлыков.

Разгледяев. Но почему, зачем ты придираешься к словам? Ну, пусть
Богданов ответственный, пусть я ошибаюсь, но давай посмотрим под
другим углом зрения (ему жарко, расстегивает пальто, ослабляет
галстук). Чем плохо мы жили? Вспомни, ты училась, я работал, может
быть, я не очень был внимателен, ну, ты же знаешь, сколько разных
обязанностей у меня. Да и книга - кстати, на прошлой неделе сдал в
издательство. Это не только для меня событие. Но и ты, твой
труд... Частичка тебя в ней...

Елена. А вот этого вообще не надо. Только не надо, пожалуйста,
меня к твоей книге примешивать. Даже если бы ты сжег ее, я бы все
равно не смогла уважать тебя, потому что, я думаю, по большому
счету ты сам понимаешь, какую вредную галиматью ты написал. И
спешил ты ее написать, потому что знал, найдется другой прохвост,
который учуял протухший ветер перемен и уже строчит, убирая из
предыдущих изданий глаголы и существительные и подновляя
прилагательные. Но я сыта всем этим по горло, и не примешивай сюда
свою дрянную книжку. Я не хочу говорить о том, чего нельзя
проверить, за что, по крайней мере, сейчас розог не назначат, да и
никогда не назначат, потому что понять невозможно, о чем вы там
пишете. Видишь, какая я стала, зачем я тебе такая зрячая,
Разгледяев? (к Анатолию). Вот, Анатолий, посмотрите на него, довел
все-таки до дискуссий. (Наливает себе коньяк и выпивает разом.) Я
вам расскажу, какой широкой души этот человек. (Странно
усмехается.) Я и на суде завтра так и скажу: не могу я с ним жить,
потому что развратная я девка. Знай (поворачивается к
Разгледяеву), все расскажу, если против развода выступать будешь.
Скажу, с соседом спуталась и конкретно все опишу. Как сама к нему
пришла ночью. Представляете, Анатолий, как-то мы разругались с
Разгледяевым. Ха, разругались - это только так называется, а