"Владимир Хлумов. Книга писем" - читать интересную книгу автора

мы согреем вас другими мертвыми телами. Всякое тело согреть может, пока
солнце светит и меж туч, синее небо проступает. И чего ж так в самом деле
терзаться и завидовать жертвенникам, будто больше неоткуда ждать понятного
слова. Например такого: Идите же к нам, мы вас за ушком потрогаем и еще
чего-нибудь придумаем, как это в детстве бывало. Эй, глупенький, послушай
мамку, не ходи за реку к лесу, там люди могут быть живые, и может
что-нибудь случиться. Посиди рядом, посторожи время. Видишь, я как быстро
старею, а все потому, что некоторые мечутся и время торопят. Пойди лучше на
кладбище, могилку мою прибери, а то осень прошла, и листья нападали. И не
верь, если скажут живым живое, а мертвым мертвое, не правда это, не
правильно, не почеловечески. Потому что всем нужно все, а вам и подавно. Ох
и извозился-то как, неужто бродил по делам, или кто напугал будущим словом.
Посиди рядом, выпей водочки, вдаль посмотри, а я отдохну с тобой. Побудем
вместе немного, поскучаем, ты ведь никого не убил и чужого не взял, значит
и меня понять сможешь. А остального не бойся, ведь не зря я тебя в себе
носила и муки радостные терпела. Эй, чего стесняешься, глаза отводишь, не
спасешь, не согреешь, а только мне и твоей ласки достаточно, ведь другим
жить надо, и все некогда, а нас с вами неподвижность склеивает. Так что
дальше живите и не оглядывайтесь, что, мол, другие скажут или подумают,
ведь и они не знают для чего беспокоятся, ибо все мы дети мертвецов.

1993

------------------------------------------------------------------------

Стреляющим по оранжевым листьям

Вы не видели девушку в джинсовой куртке? В синей джинсовой куртке и
черных джинсах, да нет, она была одна, у нее светящиеся вьющиеся волосы и
умный, означающий взгляд, мы только что были вместе, а потом когда началась
стрельба, мы потерялись, здесь, рядом, у Никитских ворот, мы говорили об
искусстве театра, о том, как важно быть естественными и не поддаваться
искушению сцены. Ну, напрягитесь, вспомните, был вечер, а до него был день
и была осень, настоящая золотая октябрьская осень, мы ждали ее много серых
промозглых дней, и она пришла. Мы очень подходили друг другу, и нам
нравилось это. Постойте, не отворачиваетесь, и не надо пригибаться, вы
наверняка ее видели. На ней была синяя джинсовая куртка, и у нее голубые
глаза и царственные руки, и светящиеся волосы цвета этих фонарей. Нет она
не могла побежать на Тверской, там гуще ложатся пули. Правда мы там гуляли,
и обнимались, и собирали оранжевые листья. Это наш урожай, потомучто Москва
плодоносит оранжевыми листьями. Да где же она? Ей нельзя оставаться одной,
я боюсь, она отвыкнет от меня, или еще что нибудь случиться, ведь мы так
долго искали друг друга. К тому же наступает ночь, а уже осень, а там зима,
да ведь вы знаете , что значит зима, если стоит такая осень. Там за
киоском, кажется, видели одинокую девушку. Она пела про себя романс? Нет,
значит не она, но я все равно побегу, сравню, проверю, Бог его знает, после
всего не только стихи, можно и мелодию забыть, впрочем у нее хороший слух,
не то что у меня. Я так просто глухарь по сравнению с ней, вот послушайте,
я вам спою первую строфу, про угасающий луч пурпурного заката, видите я
совсем не то, что она, я только ловлю следы нот и целую ее руки. Впрочем,