"Владимир Хлумов. Книга писем" - читать интересную книгу автора

пятьдесят втором году, ты не использовал свой шанс и предпочел действию
бездарное животное рукоприкладство. На кого ты теперь похож? Да как ты
посмел, имея за душой пустое необжитое место, где и раньше ничего не
произрастало, пасть ко мне на колени и философствовать с умным видом.
Губошлеп, опомнись, остановись, хватит кичиться своим сквернопахнущим, уже
давно устаревшим экзистенциализмом, будто душа человеческая важнее долга,
чести и веры. Изыди, сгинь, исчезни, ведь ты еще не родился, а уже ерзаешь
и делаешь мне больно. И долги свои забери и раздай людям, иначе придут и
скажут - погиб за общее дело в утробе матери. Подлый, жалкий, похотливый,
ты еще смеешь наслаждаться и моим присутствием на твоем празднике жизни, не
имея к тому особых оснований. Да что там, не имея, ты их, эти особые
основания, даже не пытался искать, все откладывал на потом, авось, мол, так
проскочит, пройдет, не заметит и пронесет. А вот я и заметила, и теперь уж
слушай, и локтями не шуруди, а то синяки останутся, а мне, может быть, еще
дальше жить придется.

И песен своих жалостливых не пой. Тебе, конечно, охота наблюдать за чужой
болью, когда у самого конфета на черный день припрятана. Ну-ка, покажи,
чего там у тебя завернуто и блестит. Да это же твоя кожа влажная, и сам ты,
как угорь изворотливый, умный и скользкий, притаишься под корягой и ждешь,
пока на свету чтонибудь не появится. Где ты раньше был, чем дышал, кого
любил, когда я еще тебя не раскусила? И не радуйся, умник, это я так, к
слову сказала, а по сути ты глупец, потому что зря здесь теряешь время. Все
полезное, опасное, нужное ты обходишь стороной, боясь, как бы чего к тебе
не прилипло и потом всю жизнь не напоминало, а теперь мне же и жалуешься,
как будто если бы я тебя простила за твой облик, то вмиг все и
переменилось. Ползи дальше, гад водянистый, другим хвастайся про то, как
тепло и сыро под поверхностью воды.

Только не хорохорься, не делай вид, будто ты еще вполне и еще ох как
можешь, если понадобится начать все сначала. Будешь, мол, снова глубоко
дышать и строить хитрое выражение лица, как будто что-то имеешь в виду и
при случае можешь нечто такое выкинуть, т.е. свежее и оригинальное, как бы
невзначай, а по сути - для аплодисментов. Только тихо будет, мой дорогой, в
зале, тихо и холодно, ибо ты уже окончательно вышел из моды. Ты вышел, а я
только вхожу, но увы, тебя с собой не приглашаю.

И перестань постоянно целовать мои руки с таким видом, будто к ним никто не
прикасается. На что ты намекаешь - что я не вечна, что кожа моя скоро
потеряет живой молочный цвет, а пальцы изогнутся и перестанут доставлять
мне радость? Но ведь это подло и мерзко, постоянно мне напоминать о
безграничности времени, а потом нагло пользоваться да еще и заявлять, будто
я и есть цель твоего низкого, бестолкового существования. Да и есть ли у
тебя цель? Поворотись на себя, подойди к зеркалу, посмотри - ты запутался в
трех соснах и не знаешь уже, во что верить, а чему доверять. Вот он и есть
твой лес, твоя роща, твои непроходимые заросли. Ты потерялся между тремя
вертикальными линиями и как насекомое-паразит ползешь, куда бог на душу
положит, лишь бы не стоять на одном месте. И сбрей наконец свои
отвратительные усы, они щекочут меня между пальцами и возбуждают во мне
отвращение к одиночеству.