"Владимир Хлумов. Графоманы" - читать интересную книгу автора

Петр Семенович вскочил и почему-то запер дверь на ключ. Профессор
негодовал. Он поминал разными нехорошими словами несчастного француза, а
вместе с ним диктора, и все центральное радио. Петр Семенович с ненавистью
посмотрел на транзистор, потом с размаху бросил его об пол. Затихла музыка,
оборвалась песня на полуслове, замолчал старый преданный друг. Но не стало
тише в голове профессора - там по-прежнему звучал вкрадчивый голос диктора.

Несколько часов Суровягин провел в добровольном заключении. Конечно, это
было не бездумное шараханье с мысли на мысль. Его живой ум лихорадочно
искал более или менее приличный выход из создавшегося положения. Он искал
корни и причины, он с негодованием думал о происках сверху и снизу. Потом
он ощутил непреодолимое желание побыстрее уйти из института. Но боялся, что
только выйдет в коридор, как тут же на него набросятся коллеги и начнут
сочувствовать с плохо скрываемой радостью. Наконец, преодолев накатившую
слабость, профессор вышел из заточения с твердым намерением и решимостью
действовать. Впоследствии некоторые сотрудники института будут
рассказывать, что они видели профессора немножко не в себе: он шел по
коридору и, в несвойственной ему манере, прижимался к стене.

Профессор не здороваясь ни с кем покинул стены альма-матер. Сначала Петр
Семенович хотел пойти прямо домой и сказаться больным. Во-первых, это
позволило бы в спокойной обстановке все детально обдумать и найти верное
решение. Во-вторых дома была жена, Татьяна Андреевна, добрый и верный друг,
готовый в любую минуту пожалеть и поддержать. Профессор любил ее по-своему.
В далекое прошлое время, еще до войны, он потратил немало старания и сил,
добиваясь руки и сердца этой доброй, но гордой и независимой женщины. Тогда
Таня любила одного молодого, талантливого ученого, подававшего безусловные
надежды на блестящее будущее. Однако Георгий, так звали молодого человека,
обладал целым рядом изъянов в характере: был горяч, нетерпим и до наивности
правдив. Петр Семенович часто называл его дитя природы и, несмотря на это,
оставался соврешенно пустым местом в глазах Тани. Конечно, Суровягин ужасно
страдал, но чувство к девушке было столь велико, что он даже попытался
короче сойтись с соперником. Дружбе этой не суждено было развиться. К
несчастью, Георгий оказался однофамильцем вредного государству человека и
под каким-то мелочным предлогом был вскоре арестован. Татьяна была
безутешна в своем горе и если бы не дружеское, как уверял Петр Семенович,
участие, трудно представить, как сложилась бы ее жизнь. Теплота и душевная
забота Суровягина, с одной стороны, и внезапно начавшаяся война вместе с
последующей эвакуацией, с другой, разрушили наконец границу отчужденности и
она отдала ему свою руку. Позже Петр Семенович заслужил и все остальное.
Правда, временами ему казалось, что какая-то маленькая частица ее сердца
по-прежнему занята другим. Именно этим он оправдывал свои измены, впрочем
весьма мимолетные и редкие, и совершенно не влияющие на крепкое чувство к
жене.

Да, Петр Семенович мог смело пойти домой и найти там должное сочувствие, но
не пошел. Трудно сказать, была ли вообще у него какая-либо определенная
цель, но, во всяком случае, еще вдали от станции метро он уже сжимал в руке
свеженький блестящий пятак одна тысяча девятьсот шестьдесят шестого года.