"Владимир Хлумов. Театр одного зрителя" - читать интересную книгу автора

знал отлично, как зависает в пустоте ступня, и каждый миллиметр
превращается в томительное, изнуряющее душу расстояние. Как в той детской
игре: становишься на доску, закрываешь глаза, тебя поднимают и заставляют
спрыгнуть. Вот так же у меня заныли коленки, когда старуха остановилась и,
подвинув меня чуть в сторону, приказала:


-Садись.



В последний момент я схватился за подлокотники и смягчил падение на без
того мягкое кресло. Шшур - оно выпустило воздух, и мой локоть ощутил локоть
соседа. Можно было, наконец, расслабиться и ждать, когда глаза привыкнут к
темноте, и проявятся контуры первого действия. Но, черт его дери, мир
раскололся надвое: мир звуков не вызывал подозрений, - покашливание,
скрипы, шуршание одежд, а вот зрительные эффекты напрочь отсутствовали -
после того, как погас старушечий фонарь, наступил абсолютный мрак. Теперь
мне пришла в голову дурацкая идея, что посажен я вовсе не в зале, а - прямо
на сцене, и как только зажжется свет первого акта, тут же и выяснится, в
какое глупое положение я попал. Словно обоятельный буржуа из фильма
Пазолини. А что, почему бы и нет? Вдруг это - театр одного актера, а не
зрителя? Черт их знает, эти современные театры могут выкинуть и не такое.
Да, взять бедного человека и выставить на сцену. А потом, при свете, всем
рассмеяться, каково? Но почему меня? Чем отличен я от остальных? То есть,
для себя-то я знаю, чем, но я не так глуп, что бы не представить
впечатление окружающих от моего невзрачного существования. Да, я - трижды
средний человек, по крайней мере, с виду. Конечно, изнутри наоборот, но то
есть тело, недоступное поверхностному взгляду.


Нет, не может быть, она ведь обещала - без современных вывертов, с
длинными разговорами. Хочу разговоров. Да, я чертовски хочу побывать в
компании откровенных людей, конечно незаметно, зрительски, из зала, пусть
не стесняются. Пора начинать.


* * *






Когда в зале наступила полная тишина, и, казалось, пропало напрочь уже
все из нашего пространства, откуда-то с галерки ударил тонкий луч
прожектора, и на сцене возник Бледногубый.


- Дамы и господа, товарищи, друзья, мы начинаем новую пьесу с маленького